В заключение, уже в темноте, он выложил из булыжников «летний» очаг метрах в трех от входа, разжег костер и поставил кипятиться воду в глиняной миске. На обломке бревна он тонко нашинковал мясо, чтобы бросить его в кипяток и сразу снять с огня после повторного закипания. В глиняной посуде, да еще и без крышки, вода закипает медленно, и Семен сидел на корточках у огня, пытаясь прочувствовать красоту момента: «Ну вот, Семен Николаевич, ты наконец получил то, о чем безнадежно мечтал всю свою сознательную жизнь, – личную, отдельную, персональную квартиру».
Глава 11
Для себя Семен решил, что, если его не будут тревожить, он несколько дней никакой активности проявлять не будет – только присматриваться, прислушиваться и пытаться понять местную жизнь. Именно этим он и занимался на другой день.
Утром его разбудили топот босых ног и пыхтение в непосредственной близости от его вигвама. Пока он пытался понять, что это такое, и вылезал наружу, рядом уже никого не было. Правда, он заметил наконец то, на что не обратил внимания вчера: вдоль пляжа, проходя мимо его жилища и скрываясь дальше в прирусловых зарослях, тянулась неширокая полоса утрамбованной земли – по сути дела тропа.
Он справил нужду, умылся и принялся раздувать костер, когда вновь послышались знакомые звуки. Вытянувшись вереницей, по тропе бежали подростки. Они были распределены почти по росту – впереди самые высокие и, вероятно, старшие, за ними кто помоложе и помельче. Старшие в меховых рубахах и обуви, остальные кто как, большинство босые и голые.
Похоже, бежали они уже давно – хриплое дыхание, пот градом… И бежали не просто так. Они тащили булыжники. Самые обычные, никому не нужные валуны, которых полно на берегу. Большие и маленькие. Кто-то держал камень двумя руками возле груди, кто-то пытался, согнувшись, удержать его на холке, кто-то пристроил его под мышкой.
Семен насчитал шестнадцать человек – все подростки, живущие на стоянке. Если это они же его и разбудили, то, значит, бегают кругами и сейчас пошли на второй (если, конечно, первый он не проспал). Судя по времени и скорости, круг должен быть никак не меньше полутора-двух километров.
Пока Семен завтракал, мальчишки еще дважды пробежали мимо него, правда, уже значительно медленнее. Трое самых малорослых сильно отстали и догнали остальных, только когда те уже складывали камни в кучу под скалой.
Все это Семена как-то не обрадовало, и он решил для начала пройтись по беговой дорожке. Оказалось, что она действительно огибает лагерь по кругу длиной километра два и при этом включает два подъема и спуска, а также целый ряд препятствий – несколько ям шириной до полутора метров и куч хвороста, наваленных явно умышленно. Судя по вытоптанным ямкам, преодолевать препятствия полагалось прыжком с разбега. Семен преодолел. Но не все с первого раза…
Ответвление у тропы было только одно и вело оно в центр лагеря под скалу. Здесь, как оказалось, располагалась тренировочная площадка. Тренажеров было только два вида: развешанные перед скалой шкуры, издырявленные до лохмотьев, и длинное сучковатое бревно, поднятое на козлах сантиметров на семьдесят над землей. Тренировку вел маленький кособокий старейшина по кличке Медведь. Команды он отдавал коротко и злобно, как будто его подопечные были изначально и неизбывно перед ним виноваты.
Одновременно отрабатывались два упражнения: отжимание от земли на одной руке (левой) и, лежа животом на бревне, подтягивание булыжника правой рукой с земли на уровень уха и выше. Булыжник был оплетен даже не ремнями, а сухожилиями, и цеплять их полагалось двумя пальцами – указательным и средним. На бревне одновременно могли поместиться четыре подростка, а камни были разного размера, но попыток ухватить тот, который помельче, никто не делал – подход у тренера был сугубо индивидуальный к каждому, и более легкий камень означал лишь, что поднимать его придется с большей скоростью. Была у Медведя под рукой и палка, но пользовался он ею для наказания нерадивых крайне редко – каждый добросовестно отрабатывал свое задание. Во всяком случае, Семен, проведший немалую часть молодости в спортзалах, попыток «сачкануть» не заметил. Впрочем, вскоре он понял, в чем тут дело: любой из мальчишек с радостью принял бы удары палкой вместо злорадной усмешки Медведя в свой адрес. Она означала, что, когда все будут «отдыхать» (то есть стрелять из луков и метать копья), он получит в руки далеко не самый маленький булыжник и отправится нарезать круги вокруг лагеря.
Отработав на бревне, парни переходили к отжиманиям в ожидании своей очереди вернуться на него. При отжиманиях валиться без сил на землю не полагалось – можно было лишь снизить темп или, в крайнем случае, помогать себе правой рукой. Как все это умудрялись проделывать полуживые после пробежки недоросли, Семену было совершенно непонятно.
Когда последняя четверка отработала третий заход на бревне, Медведь рявкнул:
– Встать! Все – два! Ты, ты и ты – три!
Парни покорно разобрали булыжники и, выстраиваясь друг за другом, потрусили на тропу.
Семен понял смысл этих упражнений – гармоничное развитие тела тут ни при чем. Долгий медленный бег с грузом, подтягивание камня, отжимание левой рукой… Ну, конечно: передвижение по степи на большие расстояния и стрельба из лука! Тренинг, после которого настоящая охота покажется отдыхом…
Между тем Медведь, оставшийся в одиночестве, заметил зрителя. Разговаривать с этим садистом Семену совсем не хотелось, но деваться было некуда.
– Хилая нынче молодежь пошла, – посетовал старейшина. – Ленивая, изнеженная.
– Так, может, это ты ее избаловал? – предположил Семен.
– Наверное, – вздохнул Медведь. – Добрый я очень, ничего не могу с собой поделать. Вот, помню, нас старый Барсук учил – мы тогда на Длинной Кривулине жили… Вот это был человек! Заметит, что днем кто-нибудь пьет или жует что, – камень в руки и вперед! И по вечерам к нам заходить не ленился: увидит спящего – и на бревно для бодрости духа, ну и пару кругов потом, конечно. А как он нас друг о друге заботиться приучал! Если кто на тропе отстанет, так старшие на себе тащить должны. Лишний круг, правда, но все равно.
– А что, есть и пить мальчишкам днем не положено?
– Это еще зачем? На то вечер есть.
– Ты их так и гоняешь целый день? Без отдыха?!
– Как можно, Семхон?! Я же старый уже, тяжело мне. Вот сейчас пробегутся, потом с копьями поработают, и можно отдыхать, пока они дубинками махать будут. Я им пару новых ударов позавчера показал, пусть отрабатывают – завтра посмотрю, что у них получится.
– И на этом дневная программа будет закончена?
– Да, считай, что закончена – легкий день сегодня получается. По-настоящему завтра тренироваться начнем, а сегодня только рыбу половим да дров соберем.
– А пробежка перед сном?
– Да какая же это пробежка?! Три-то круга – смех один. Или, думаешь, побольше надо дать, а?
– Да нет, – испугался Семен, – трех вполне достаточно.
– Вот и я так думаю, – кивнул головой Медведь. – В крайнем случае, дам пару дополнительных тем, кто рыбу плохо ловить будет. Все-таки молодежь – это наше будущее, надежда и Рода, и Племени, нельзя ее обделять ни заботой, ни вниманием!
– Верно говоришь, старейшина, – поддакнул Семен. – Только, вижу я, совсем ты себя не жалеешь, не бережешь вовсе!
– А как же иначе, Семхон? – развел руками польщенный тренер. – Люди мне доверяют, не могу же я их обмануть. Бывает, и из других Родов мальчишек на учебу присылают. Только наши-то покрепче будут, чужие мрут часто.
– Ну, с этим уж ничего не поделаешь, – утешил его Семен. – Лоуринам не нужны слабые воины.