Кристина покинула свой дом и побежала в лес. Она очень хотела помочь своим братьям, но страх гнал ее проч. Да и что десятилетняя девочка могла сделать? Она как можно сильнее жалась к заборам и стенам, чтоб ее никто не увидел. Хотя днем Кристина была у всех на глазах. Ее никто не останавливал и не пытался поймать. Но она помнила, как пришли эти белые за их мамой. Они по всему городу ловили ее, когда та пыталась сбежать. Инквизция, вспомнила Кристина это страшное слово.
Девочка спокойно преодолела ворота и углубилась в лес. Не понимая куда идти и зачем она продвигалась в перед. Страх гнал ее вперед, как зверя, лишив рассудка. Не разбирая дороги, сие дитя настолько углубилось в лес, что о возврате не было и речи. Она заблудилась. Сорвав во время пути пару сыроежек, девочка кое-как утолила начинающийся голод.
Она шла куда-то вперед. Уставшая, в грязной одежде. Кроны деревьев приветливо шелестели новой гостье. Вот девочка выбралась на какую-то тропу. Пройдя еще пару сотен шагов она оказалась возле все того же города. Развернулась и хотела опять двинуться в путь, но дорогу ей заслонили люди в белых одеждах.
- Не бойся дитя. Церковь мать наша всегда рада чадам господа нашего. – проговорила женщина в белом – Меня зовут матушка Анисия. Пойдем дитя, не бойся.
Почему-то она вызвала у девочки доверие. В город они вошли, держась за руки. Рядом с матушкой Анисией было очень спокойно. От нее веяло таким теплом и заботой. Вдвоем они в каменные палаты верных слуг церкви – инквизиции.
3
Темные подвальные помещения освещенные лишь тускло горящими лампадами и без того были жуткими. Серый камень стен покрытый каким - то грибком был самым старым свидетелем того как проводились дознания в застенках инквизиции. Местами на стенах висели кандалы и ошейники, напротив толстых дверей в маленькие камеры для преступников, нарушивших законы божьи.
Всех детей поместили в это страшное место. Святые отцы всяческими обещаниями пытались вынудить их признаться в, содеянном , той ночью. Все дети рассказали, как обстояли дела и что там происходило. Но они никого не загрызали.
Часто было слышно истошные крики какого-нибудь бедолаги с которым проводилось дознание с пристрастием. Все дело в том, что за Западным пределом церковь не смогла во всей полноте наставить на путь праведный строптивых жителей этой части материка. И потому так сказать штаб инквизиции располагался только в этом городе. Но от этого служили они не менее ретиво, чем в других местах.
Дети содержались как обычные преступники. Спали на сырой от времени соломе, ели раз в день о купании можно было только мечтать. Каждый день с ними проводили беседы на одну и ту же темы в целях уличить во лжи. А еще каждый день детям читали богословские книги по настоянию матушки Анисии и заставляли учить молитвы. Все остальное время они были предоставлены сами себе в полной темноте. На день им давалось пол кувшина воды для питья.
По -началу Кристина и Солоха рыдали от страха, одиночества и неизвестности. Но со временем привыкли и к этому. Торгид же плакать себе не позволял, он держался, как мог, хоть страх порой и сжимал его душу липкими ладонями. Внутри него факелом горело пламя надежды, правда, за долгие месяца оно становилось все меньше. Но твердости в нем от этого не поубавилось.
Спустя полтора года их вывели из затхлого каземата. Худые, бледные. Детей зашатало от свежего воздуха, который они вдохнули полной грудью. За это время все они вытянулись в росте. На дворе было лето. Солнце все также приветливо сияло для всего мира. Они были одеты в длинные, грязные рубахи до колен. Детей повели на городскую площадь. Близилось время наказания за их преступления.
Деревянный эшафот был уже готов. Детей втащили на него. Они кричали и упирались, понимая что ничего хорошего им ждать не стоит. Каждого разложили на низком столе, закрепив рук и ноги веревками.
- За нападение на добропорядочного гражданина и … - услышали они голос монаха зачитывающего приговор – приговариваются по людским законам к битью батогами, а по законам божьим к позорному клеймению.
Площадь была полна народу, масса людей была рада подобному развлечению, коих тут было очень мало. Они находились, в каком-то нервном напряжении, соседствующем с садисткой эйфорией.
Боль обожгла спину, и без того пребывающая в ужасе девочка закричала от боли покрыв голосом всю площадь. После пятого удара она потеряла сознание. По очереди ту же процедуру провели и с братьями. Площадь оглашалась детскими криками. Из беспамятства Кристину вывели при помощи холодной воды. И тут же погрузили обратно в него, подвергнув клеймению.