— В наших силах сделать так, чтобы наша дочь больше ничего не боялась. Она сделала это не нарочно. Если верить Ардену, даже сама не поняла, как.
Арден предположил, что невидимость — особенность перехода на особые уровни существования физического тела, или, если быть точной, вибрации, «встроенная» защита глубоководных от обнаружения — он долго объяснял с точки зрения медицины и физики, но я поняла основное. Моя дочь стала невидимой, чтобы избежать анализов, а появилась только тогда, когда возникла «опасность» для Эрвера, и тоже чисто случайно. Ятта пока не умела этим управлять, и, с наибольшей вероятностью, эта особенность у нее пропадет вместе с пламенем.
Потому что пламени в ее крови действительно осталось ничтожно мало. Но если даже его хватило на то, чтобы реализовать невидимость…
— Меня гораздо больше пугает тот факт, чего мы еще не знаем о черном пламени, — произнесла я. — На что оно вообще способно?
— Если предположение Ардена правда, а оно с наибольшей вероятностью правда, — Торн кивнул, — то мы не знаем о нем ничего. И можем никогда больше не увидеть глубоководных у своих берегов, даже если они на них выйдут.
— А если выходят? И просто летают сейчас над нами?
Торн покачал головой.
— Не представляю. Не представляю, Лаура. Это же угроза мирового масштаба, угроза, берущая начало в моей стране.
— Или нечто совершенно новое, — я обняла его. — Начало новой эры. Нового мира, каким мы никогда его не знали. Не представляли.
— Не знаю, — Торн с сомнением покачал головой. — Если глубоководных не могут обнаружить ни одни приборы, не могут зафиксировать ни одни датчики, если мы не можем их контролировать…
— А надо? — спросила я, запрокинув голову. — Торн, в нас тоже черное пламя. У Бена черное пламя. Если они начали им делиться, если они все время обладали такими способностями и были рядом с нами, не обнаруживая себя, ты представляешь, насколько они разумны? Боюсь, они исчезли, потому что считают угрозой нас. Не для себя, нет. Для нас самих. И для этого мира. После того, что творилось, после того, что совершил Кроунгард…
— Ты слишком веришь в драконов, — Торн усмехнулся. — При всем их могуществе глубоководные — всего лишь звери.
— Примерно так же про нас думают они, — фыркнула я еле слышно.
— Что?
— Ничего, — покачала головой. — Я просто считаю, что все, что мы можем — это жить от всего сердца. Любить. Снова завоевать их доверие.
— Узнаю свою жену, — взгляд Торна потеплел. — Маленькая идеалистка Лаура Хэдфенгер, которая однажды вошла в мой кабинет и в мое сердце. На всю жизнь.
Как-то так сильно он это сказал, что во мне словно вспыхнуло солнышко, и даже расхотелось комментировать «маленькую идеалистку».
— Не знаю, какие еще сюрпризы нас ждут, — произнес Торн, мягко касаясь пальцами моего подбородка, погладил его подушечками пальцев, — но точно знаю, что глубоководные, черное пламя и наша дочь еще преподнесут нам множество сюрпризов. Равно как и то, что мы с тобой — родители особенной девочки.
— Не поспоришь, — ответила я, глядя ему в глаза. — Особенные родители.
— Особенные родители особенной девочки, — муж усмехнулся, а потом накрыл губами мои губы.
Позволяя ему увлечь себя в этот поцелуй, я прикрыла глаза, соскальзывая в его объятия. Падая в них, как всегда падала, с самой первой встречи, пусть и не хотела себе в этом признаваться. Кружась в них под кружение снега и чувствуя себя самой счастливой. Самой желанной. Единственной.
И единой.
С ним.
Самая особенная особенность
Несколько лет спустя
Торнгер Ландерстерг
Лето в Ферверне короткое, и от этого удивительно долгожданное. Да, разумеется, мы в любой момент можем оказаться в любой точке мира, в том числе в Зингсприде, но, во-первых, с моей ответственностью «в любой момент» — понятие относительное, а во-вторых, мы с женой и детьми любим именно наше, фервернское лето. Тот короткий отрывок времени, когда заснеженные горы в пустошах кажутся границей другого мира, солнце раскаляет высотки, а на улицах пестрят разноцветные футболки с короткими рукавами, умопомрачительно короткие юбки, шорты и платья. Хотя Лаура в шутку говорит, что лето я люблю больше всего за последний пункт, в общем-то, она не так уж и неправа. Я действительно обожаю, когда она надевает короткие платья, они подчеркивают стройность ее красивых ног и аппетитные ягодицы.