— Почему ты молчал?! Почему не сказал мне?
— Не хотел тебя расстраивать. — Торн смотрел на меня, так невыносимо близко, что все мысли просто казались лишними. — Не хотел напоминать обо всем этом. К тому же, тогда начались первые исследования Ардена по поводу пламени Ятты… Не думаю, что тебе было до этого.
Я приподняла брови:
— Или ты просто не хотел говорить о нем?
Взгляд Торна на миг стал жестким. Да, я очень хорошо помнила дни, когда он был таким, именно таким, как сейчас.
— А у меня есть причины не говорить о нем, Лаура?
Я глубоко вздохнула. Вот ведь… драконополитик.
— Нет. Причин у тебя нет, и именно поэтому я интересуюсь, почему не сказал.
— Я ответил почему, Лаура. Вы с ним расстались не лучшим образом, и, насколько я знаю, не помирились.
— Да, но это… это же касается нашей дочери, Торн! Мы с тобой… у нас нет друг от друга секретов.
— Нет. Но я не сообщаю тебе незначительные детали, которые никак не могут повлиять на ход событий.
— Незначительные? У него первородное черное пламя, такое, какого ни у кого в мире нет! Если кто-то и знает о нем хоть что-то, то это он.
— Если бы он знал о нем хоть что-то, чего не знаем мы, в Ферверне его бы не было. У меня ощущение, что его тошнит от мысли о том, что приходится дышать одним воздухом со мной.
Я покачала головой. Обхватила себя руками и поднялась. Отошла к окнам, за которыми раскинулся парк. В голове все перемешалось, но сейчас я отчаянно разозлилась на Торна. За то, что не сказал — он прекрасно знал, что Бен для меня не незначительная деталь, а целый пласт прошлого. Пусть даже короткий, но настолько серьезный, насколько это возможно. Да, мы поставили точку в нашем с ним общении, но… но если бы он стал ключом к тому, что происходит с Яттой…
За окном кружились снежинки, налипая на раму и помогая раскрашивать ее кистям морозного узора. Густая синева зимнего вечера опустилась на пустоши, и наша резиденция оставалась единственным островком огоньков. От фонарей струился свет, в нем даже снег по ощущениям становился мягче и теплее. Почему-то вспомнился зимний праздничный вечер, когда резиденция была полна гостей. Это было всего неделю назад, но по ощущениям — целую вечность.
Официанты, разносящие по залу бокалы с веоланским, живая музыка, выступление приглашенных певцов, смех гостей. Мама и папа наконец-то общались нормально, а не в пределах вежливой учтивости, когда мы собирались все вместе, брат с женой тоже ждали малыша, что же касается Рин и Сэфла, с ними все было сложно. Мы так и не вернулись к тому, от чего ушли, и уже вряд ли вернемся. Их даже не было среди гостей, а по моим ощущениям я с Танни Гранхарсен общалась чаще, чем с бывшей лучшей подругой.
Да даже не по ощущениям. Мы с ней созванивались пару раз в неделю точно, а весной договорились вместе отдохнуть в Зингсприде, в Шеррамел Стар. Именно там, где мы познакомились, где меня и тогда еще нашу с Торном не родившуюся малышку спас их сын Вэйд. Правда, теперь, когда непонятно что с Яттой, поездку придется отложить.
К сожалению, и Танни с мужем среди гостей не было. Торн терпеть не мог Джермана Гранхарсена. Взаимно.
— Лаура, — руки мужа легли на мои плечи, — я правда не считал, что это то, о чем стоит рассказывать. Вайдхэн приезжал, чтобы узнать об особенностях глубоководных, но никакой конкретики он мне не сообщил. Ты же знаешь его манеру общаться: два слова вслух, абзац в уме.
Я обернулась:
— Но что-то он все-таки сказал?
— Ничего. Мы договорились не задавать друг другу неудобных вопросов. Он не спрашивает о Ятте, я не спрашиваю о его интересе. Мы вместе ездили на побережье, пытались позвать глубоководных. Клянусь, в тот момент я был бы счастлив, если бы они пришли, но все было тщетно. На его появление они тоже никак не отреагировали.
Я покачала головой.
— Почему, Торн? Почему они ушли?
— Утратили доверие к людям и иртханам. Окончательно.
Торн произнес эти слова так холодно, как уже давно не разговаривал.
— Но как нам узнать, что происходит с Яттой? Должно же быть хоть что-то… хоть какие-то исследования!
— Увы, Лаура. Ты знаешь эту историю не хуже меня. Тех, кто занимался ретранслятором, воздействие черного пламени на детей иртханов не интересовало. Они преследовали совершенно иные цели, как и в случае… — Он поморщился. — Экспериментов, в которых невольной участницей стала твоя мать. И ты.