Правда, сейчас мне и не хотелось никуда убегать: я смотрела в его глаза и чувствовала, что в моих тоже полыхает подобное пламя. Не только в глазах, оно вспыхивало во всем теле, костерками рождаясь на кончиках пальцев, которые сейчас были сплетены с его.
— Знала бы ты, как меня заводит, когда ты такая…
— Какая? — хрипло поинтересовалась я, облизнув губы.
Торн поймал меня даже здесь, мгновенно вливаясь поцелуем в мой рот, раскрывая его, и пламя заструилось сильнее. Я даже увидела взметнувшийся сиреневый флер, растаявший в воздухе прямо над нами. А поцелуй становился все глубже, глубже, и глубже, он уже был настолько откровенным, что я невольно выгнулась всем телом, как если бы муж уже был во мне. Это движение сомкнуло наши тела, и я всхлипнула от чувствительного прикосновения своей груди к его. Выдохнула стон прямо ему в рот, ощущая между бедер твердость его желания.
Особенность вторая. 2
Торнгер Ландерстерг
Желание обладать женой настолько сильно, что в миг, когда она приподнимается, вжимаясь в меня всем телом — откровенно, провокационно, соблазнительно, в миг, когда ее губы все сильнее раскрываются навстречу моим, я одним резким и сильным движением делаю ее своей.
С Лаурой каждый раз особенный, хотя мы изучили друг друга настолько, что с закрытыми глазами можем найти каждый островок удовольствия на наших телах. Ее пальцы — стоит мне чуть ослабить хватку ладоней, ложатся мне на спину, касаясь лопаток, и от этого прикосновения сквозь кожу едва не прорываются крылья.
Я опираюсь руками по обе стороны от нее, разомкнув поцелуй, глядя в ее глаза. Чтобы продлить этот краткий момент слияния без прелюдий, потому что она сводит меня с ума. Потому что мне хватает одной лишь ее закушенной губы, чтобы с трудом удерживаться от безумного ритма, обещающего скорое наслаждение.
В этом промедлении есть не только чувственная пытка, но и своя прелесть: смотреть на нее и видеть, как вздымается ее грудь, как она тоже сгорает от нетерпения, как сиреневое пламя в глазах меняет их цвет. Для меня это не только цвет ее пламени, для меня это цвет ее страсти. Сумасшедшей, безудержной, огненной, как она сама.
Первое движение повторяет сорвавшийся с ее губ глубокий выдох, больше похожий на стон. А ее пальцы продолжают исследовать лопатки, словно она провоцирует меня. Она и провоцирует — я вижу это по приподнятым в лукавой улыбке уголкам губ, по сверкающему, глубокому, затягивающему взгляду.
— Тебе нравится меня дразнить, правда, Лаура?
— Мне нравятся твои крылья.
— Ты же знаешь, что у меня не получится оборота, как у тебя.
У меня не получится быть драконом наполовину, ходить с крыльями в человеческой форме. Это — ее уникальная особенность, особенность моей жены.
— А я все время представляю, как это было бы… — Она слегка двигает бедрами и сжимается, заставляя меня сжать зубы. — Если бы у тебя получилось.
— Интересные у вас фантазии, ферна Ландерстерг.
— Не то слово. А у вас какие, ферн Ландерстерг?
— Расскажу. А еще лучше покажу, но точно уже не сейчас.
Потому что мы оба уже на пределе, я чувствую это по слегка подрагивающим на моей спине пальцам. И перестаю мучить нас обоих, подаваясь назад и снова вперед.
Ее лицо так близко.
Она снова закусывает губу. И все остальное теряется, растворяется в дымке с каждой минутой все сильнее охватывающего нас пламени. Остается только идущее по нарастающей наслаждение, наше единство. Наш общий ритм, биение наших сердец, сливающееся в одно, как и мы.
Бисеринки пота на ее светлой коже.
И одно короткое мгновение, острый пик, накал внутри нас, сумасшедший выброс схлестнувшегося общего пламени. Сладость напряженной пульсации, идущая по телу волнами, заставляющая рычать и выдыхать ее имя:
— Лаур-ра…
— Торн! — она почти кричит это, и я взрываюсь. Чувствую, как меня накрывает одним на двоих удовольствием настолько сильно, что руки дрожат, а простынь трещит под пальцами. Лаура выгибается, всхлипывает, вздрагивает… снова и снова, и перед глазами тает легкая дымка нашего пламени.