Конечно, станем. Куда мы денемся? А где же продолжение? Две страницы каких-то маловразумительных рисунков, а дальше — конец. Все выдрано.
Нельзя сказать, что Лиза обнаружила большой писательский дар. Но что-то меня зацепило в ее сочинении. Поговорить бы с ней. Пойду, пожалуй. Сколько же она страниц унесла? Я пересчитал оборванные корешки. Штук десять, не меньше.
По набережной шли пары, компании. Я стал пересекать это гуляние поперек. Раньше местный Бродвей был в районе гастронома, а теперь, наверное, здесь. Прекрасный приречный маршрут получился. По Амуру прошла «Ракета», и тут же большой белый теплоход отчалил от пирса. Новая набережная огорожена красивыми толстыми цепями. И столбики литые, чугунные, — прямо как в Ленинграде.
Каких-то два чудика шли вдалеке. Иногда в Москве у метро «Кировская» собираются глухонемые. Вот так же оживленно они беседуют руками.
Одни из «глухонемых» показался мне знакомым. Ну вот, наконец хоть кто-то из моей прежней жизни! Я пошел навстречу и уже через несколько шагов понял, что это папа.
Второго человека я видел впервые. Почти одного роста с папой, но поуже в плечах и существенно моложе. Выглядел он странно. Застиранные дешевые джинсы типа «рабочая одежда» и при этом синий сияющий блейзер. Но забавней всего выглядела его голова. Лысый этот человек хотел быть кудрявым, поэтому задние и боковые волосы он тщательно зачесал наперед. «Чудак, — подумал я. — Такое солнце, прокоптился бы. Загорелая лысина — это даже красиво».
— Привет! — сказал я, когда они поравнялись со мной.
— Ты? — весело удивился папа. — Прости, некогда. Вечером, вечером поговорим. — И на ходу он помахал мне рукой.
…На сарае висел замок. Ни деда, ни внучки нигде не было. Я послонялся по своему бывшему двору. Молодые женщины с детьми. Так, ребята какие-то. Один паренек лет восьми гулял сам по себе. Я спросил, знает ли он Лизу.
— Ну.
— Она дома?
— В школе.
— Так ведь каникулы.
Малолетний земляк кинул на меня удивленный взор:
— Так в спортивной же школе.
— А ты уверен?
— Ну.
В Благовещенске «ну» означает «да». Наверное, не только в Благовещенске.
Ах, город!.. Хорошо, что здесь все близко. Я спросил на улице, мне сказали, что спортивная школа — на бывшем стадионе. Бывшим он стал уже без меня. Годы!
Я увидел ее издалека. У бревна — еще несколько девчонок. Тренер — слегка оплывший мужик лет сорока. На кого же он похож? А ни на кого. На тренера.
Чуть поодаль ребята играли в волейбол. Где-то стучали городки. Момент был явно неподходящий. Я точно знал, что произойдет, но удержаться не смог. Когда Лиза, отработав на бревне, лихо соскочила на землю, я вышел из-за дерева и окликнул ее. Было такое ощущение, что она побежала даже раньше, чем увидела меня.
— Ты что! — Тренер посмотрел ей вслед, потом — на меня. — Кажется, русским языком говорил… Ишь, повадились! Ну вот объясни, что ты ходишь за ней? Чего надо? Ты знаешь, сколько ей лет?
Четверо оставшихся гимнасток насторожились.
— Любви все возрасты покорны, — сказал я.
Игривое хихиканье было мне наградой.
— Перерыв. — Тренер глянул на часы. — Давай, девочки, погуляйте. Ну!
После повторного «ну» вся четверка нехотя двинулась к волейбольной площадке.
— Так вот! — И тренер попытался взять меня за грудки.
— Напрасны ваши совершенства, — сказал я. — Вы лучше посмотрите на меня внимательно. Был я здесь когда-нибудь?
Он всмотрелся.
— Ну, не был, — сказал он. — А может, был. Черт вас разберет. — И уже жалобно: — Я прямо умучился. Ходят, ходят! И девка вроде из себя невидная… А ты ей кто? Брат, родня?
И вдруг я вспомнил, на кого он похож. На себя бывшего похож, вот на кого. «Шайбу, шайбу!..» Как же его фамилия?
— Это долго объяснять, — сказал я. — Лирика. Просто мы раньше жили в том дворе, где она теперь живет. Дед у нее. Вот дневник там нашел в сарае. А вас я узнал. Вы когда-то играли в футбол, в городской сборной, верно?
Тренер зыркнул на меня исподлобья. — Было дело.
— Левым крайним, — сказал я.
— Не говори… — И долгая пауза. — Небось, из всех теперь только ты и помнишь это. А твоя-то как фамилия? Семья ваша как?
— Муромцевы.
— Нет, вроде не слыхал. — И он стал искать глазами, куда подевались его гимнастки. — Хотя, погоди! Что-то такое старик говорил. Муромцевы… Твой отец случайно не на элеваторе работал?
— Нет. Он работал на заводе. Главным инженером.
— Ну да! Конечно. Еще и отчество у него такое… нерусское. Бывало, дядя Григорий как заведет про него. Да вы ж его знали. И ты знал, небось. Дядя Гриша. Григорий Касьяныч.