— Нельзя же быть таким зубрилой, — говорил он. — Стихи надо заучивать. А теоремы не надо. Ставлю тебе четверку. Ты знаешь, за что? Нет? А ты подумай.
Вообще-то Славка действительно зубрит. Я видел один раз, как он готовит историю. Читает, читает одну страницу пока не выучит наизусть. А потом читает другую страницу.
— Садись со мной, — сказал Славка. — Мне со Светкой надоело. Трепануться на уроке — и то нельзя. Слушай, а это правда, что твою девушку Лигия зовут? Редкое имя какое! Верно? Ты пригласишь ее к нам в школу на вечер?
— Посмотрим.
Васька был страшно доволен, что я сел за его парту.
— Я в этом году не буду спать, — сказал он. — Совсем. Нисколько.
— Летом выспался?
— Да нет, — сказал он, — дело не в этом. У меня, понимаешь, отец запивал. Нелады у них с мамой были. А теперь Саша их помирила. Помнишь Сашу?
— Еще бы!
— А ты был потом еще в парке?
— Нет, а что?
— Сняли этот портрет.
— Жалко, — сказал я.
— Почему? Плохой же портрет, — сказал Васька. — И надпись дурацкая. Там должно быть написано не «зверски погиб от руки кулаков», а «зверски убит кулаками». Понимаешь? Я им так и объяснил.
— Кому?
— Ну этим, которые там работают.
— Ох и чудак же ты, Васька!
— Почему это я чудак?
— Да уж не знаю почему. По природе, наверное. Как ты думаешь, с кем Светка сядет?
— Со Славкой, конечно. С кем же еще?
Светка Мокрина очень хорошо учится. А кроме того, в школе ее считают самой красивой и самой талантливой. Она пишет стихи. Со Славкой они дружат уже несколько лет; вместе ходят в школу и из школы, иногда вместе готовят уроки и всегда сидят за одной партой.
— А тебе нравится Светка? Слышишь, что ли?
Но Васька не слышит.
— Что-то долго звонка нету, — говорит он. — У нас какой первый урок?
— Математика.
— Значит, сейчас директор придет.
И действительно. Не успел Васька это сказать, как дверь с шумом открылась и в класс мелкими быстрыми шажками влетел Гришенька, а следом за ним вошел какой-то важный, совсем не учительского вида человек, в больших темных очках и в черном костюме.
Все-таки Васька удивительно тупой человек. Он никак не может сообразить, что очкастый — это вовсе не Яков Борисович.
— Я, я! Можно мне?
— В чем дело, Плотников? Тебе что-нибудь непонятно?
— Да нет, Леонид Витальевич, — говорит Васька. — Мне все понятно. Только мне кажется, что эту задачу можно решить проще.
— А разве я решил сложно?
— Нет. Но можно еще проще.
Тут очкастый всегда начинает злиться, но еще нарочно говорит вежливо и даже улыбается.
— Спасибо, Плотников, — говорит он, — ты сделал мне очень ценное замечание, что бы я делал без тебя, просто ума не приложу. Саяпин! Есть такой? Подними мел и ступай к доске.
У очкастого дурацкая привычка: если он уронит мел, то никогда не поднимет его сам, а обязательно заставит кого-нибудь из ребят. Чаще всего Славку.
Над Славкой очкастый немного подсмеивается, но никогда не сердится и не кричит на него, как Яков Борисович.
— Молодец, староста, — говорит он, — от усидчивости до гениальности один шаг. Ставлю тебе пятерку! Как у нас насчет экскурсий? Ты уже говорил с ребятами?
— Так точно, — говорит Славка.
— Вольно, вольно, — говорит очкастый. — У тебя папа, очевидно, военный? Ну вот, я так и подумал. И куда же мы хотим пойти?
— Пока намечено четыре объекта, — говорит Славка, — во-первых, завод электрооборудования. Во-вторых, кондитерская фабрика. В-третьих, типография и, в-четвертых, судоверфь. Тут еще было предложение насчет пивзавода, но потом мы решили, что это не серьезно.
— Вот как? Да, пожалуй, не серьезно. А кто выдвинул такую идею? Случайно, не ты, Плотников? Ты, кстати, предрасположен к полноте, и пиво тебе пить никак не следует.
В классе засмеялись. Васька самый худой человек в школе.
— Нет, это не его идея, — сказал Славка. — Это идея Муромцева.
— Ах, Муромцева! Это ты Муромцев?
Я встал.
— Пока да.
— Что значит «пока»?
— Да нет, это я просто так, для красоты слога.
— У тебя папа работает на пивзаводе?
— Нет, он работает на заводе электроаппаратов. А что?
— Очень приятно, — говорит очкастый, — рад буду с ним познакомиться. А скажи, ты всегда уделяешь так много внимания красоте слога? Или только на уроках математики? Ты встань, встань, когда с тобой говорят!