— Ты стал прямо философом, — говорит Костя. — Вот ты говоришь: вы признали, что ваш главный инженер лучше, чем вы. Если тебя послушать, выходит, что это хорошо. А на мои взгляд, это и есть как раз разрушение.
— Почему?
— Да потому, что каждый нормальный человек должен считать про себя, что он лучше всех на свете. Иначе от него не будет никакого толку. Никогда ничего крупного он не сможет добиться.
— Зато он будет расти.
— Зато, зато… Как будто добиться и вырасти — это разные вещи.
— Разные.
— Чепуха! — говорит Костя. — Каждый человек в теории оправдывает свою жизнь. Если кто-нибудь умеет добиваться, то его уже не очень волнует, растет он или не растет. Я думаю, какой-нибудь там Эйнштейн не очень беспокоился о своем росте.
— Еще как беспокоился, — сказал папа. — Кстати, об Эйнштейне у нас есть книжка. Ты можешь почитать.
Костя помолчал.
— Скоро мне некогда будет читать, — сказал он.
— Почему?
— Хочу устроиться на работу.
— А как же ординатура?
— Все будет в порядке, — сказал Костя, — за меня можете не беспокоиться.
Неожиданно в автобусе я встретил Клавдию Петровну.
— Что же ты к нам не приходишь? — сказала она.
— Так вы же говорили: три месяца.
— Ну что ж, считай, что три месяца уже прошло. Ты знаешь, где мы теперь живем? Вон видишь, дом четырехэтажный, — она сказала мне номер квартиры. — Завтра вечером мы дома, если у тебя будет свободное время — обязательно приходи.
— Ладно, приду.
— Значит, до завтра?
— До завтра.
Клавдия Петровна сошла, а я поехал дальше.
Честно говоря, мне не хотелось идти в гости. Завтра придет Саша, и я бы лучше посидел дома. Но теперь уже ничего не поделаешь. Раз пообещал — надо идти.
Папа говорит, что это у меня дурацкое качество. Если я уж такой джентльмен, что не могу отступиться от своего слова, то надо уметь не обещать всем и все, что попало.
— Это же очень просто, — говорит он.
— Конечно, — говорю я.
Но на самом деле для меня это совсем не просто. Я сам прошу о чем-нибудь, только если мне действительно очень нужно, и мне кажется, что все люди делают так же.
— Это все потому, что ты дурак, — говорит Костя. — Тоже мне благородство. Идиотизм, и ничего больше. Ты думаешь, кому-нибудь хорошо от твоего благородства? Вот у нас есть один парень. Тоже вроде тебя. Сидит в гостях. Двенадцать часов ночи. Пора идти. Он встает. Если промолчат — все в порядке. Но если, не дай бог, для вежливости сказать: посиди еще, он сядет и будет сидеть хоть до утра.
— Не беспокойся, я не буду сидеть до утра.
— Очень мне нужно о тебе беспокоиться. Кстати, дай мне книжку про Эйнштейна. Она у тебя.
— Возьми там на кухне.
Костя берет книгу и уходит в свою комнату, а мы с папой садимся играть в шахматы.
С тех пор как папа работает на конкурс, играть с ним неинтересно. Он все время думает о чем-то своем.
— Знаешь что, — говорит он, — давай отложим эту партию.
— А что? Ты хочешь поработать?
— Или почитать.
— У тебя интересная книжка?
— Приключения.
— Дашь мне потом?
— Пожалуйста, только она на английском. Это мне Саша принесла.
— Разве она читает по-английски?
— Все приличные люди читают по-английски. А ты балбес, — говорит папа, — неужели так трудно научиться? В школе тебе вдалбливают грамматику, что-то ты уже знаешь. Бери адаптированную книжку и читай. Костя так и делал.
— А я сам не могу. И потом, ты же обещал со мной заниматься.
Время от времени у папы вдруг возникает желание подтянуть мой культурный уровень. Он горячится, произносит речи, говорит, что я темный, безграмотный человек и вообще — довольно!
— С завтрашнего дня, — говорит он, — ты слышишь, с завтрашнего дня мы начинаем с тобой заниматься физикой. Не той физикой, которую преподают у вас в школе, а той, которая существует на самом деле. Это же безобразие! Ты знаешь, хотя бы смутно, что такое квант? Нет? А что такое фотон? А что сделал Бор? А кто такой Планк?
— Наверное, он открыл планктон.
— Фу, фу! Пошлые шуточки!
Когда папа в ударе, никакой юмор на него не действует, и на следующий день он действительно начинает мне объяснять механику Ньютона, геометрию Евклида и еще целый ряд страшно интересных вещей. Но это только на следующий день.
Так мы с ним начинали заниматься историей цивилизации, кибернетикой, современной химией и, наконец, английским языком.
— У тебя всегда хватает разгону только на один раз.
— Да, я плохой педагог, — говорит папа. — В этом отношении тот же Костя даст мне сто очков вперед. Слушай, а это, по-моему, идея! Я уверен что если бы Костя стал с тобой заниматься, ты бы через два месяца читал по-английски.