Был уже обеденный перерыв, и возле моего станка столпились с шахматными досками все Тали, все Петросяны нашего цеха.
— Ну вот, — сказал я, — вы хотели моего брака. Вот вам и брак. Идите, я сегодня играть не буду.
Интересно как получается. Вроде я и шутки шутил, и улыбался как можно беззаботнее. А они как-то увидели, что у меня не полное тип-топ. Во всяком случае, не полнейшее. Правда, истолковали это на свой лад.
— Значит, так. Советуем тебе успокоиться. Мы… — начал дядя Исидор.
— Вот именно, что мы! — обычно за дядю Исидора договаривает кто-нибудь другой. На этот раз вызвался Артист. — Вот именно, что мы! — Дядя Сережа воздел указательный палец. — Мы люди взрослые, каждый тебе, можно сказать, в отцы, а то и в деды годится. Всякое повидали. Поэтому наше дело сказать, а твое — думай. На Ленке, конечно, жениться нельзя, это и коту понятно. Но надо, чтобы все было путем!..
Тут дядя Исидор кивнул. За ним Гриша Маленький и еще какой-то мужик, не из нашего цеха. Этот еще с какой стати раскивался?
— И почему, собственно, нельзя? — вдруг сказал я.
— А ты не понимаешь? — Дядя Сережа опешил.
— Не понимаю. Я же не кот. Это коту понятно. А мне нет.
— Да потому… — Дядя Сережа огляделся по сторонам. — Да потому, что она морально не шибко устойчивая. Теперь понятно?
— А ты? Ты шибко устойчивый? Или, может быть, я?
И тут меня позвали к телефону.
Звонил Костя.
— Алло! Ты слышишь? — Голос у него был веселый, игривый. Я сразу же обозлился. Чего звонит? Сказал же, в крайнем случае. — Ты слышишь, что я говорю?
— Да, да!
— У меня для тебя хорошая новость, — звенело в трубке. — Боюсь, что ты будешь смеяться. На это мне плевать, я человек широкий. Ха-ха! Ты слышишь? Значит, так. Во-первых, на день рождения можешь мне никакого подарка не искать. Я сам за тебя все придумал.
Секретарша — кажется, ее зовут Людмила Федоровна — не столько печатала на машинке, сколько слушала, что я говорю. Но слушать было нечего, я почти все время молчал, только дакал.
— Ты просто берешь эти свои штуки, — заливался Костя, — аккуратно переписываешь на ватмане. Причем все, все подряд. Кстати, они называются… Забыл уже, у них есть какое-то специальное название. Теперь перехожу к самому занятному… Ага, палиндромы они называются, вот как. Хорошо, что вспомнил!
И тут вошел Маэстро, сел за стол рядом с секретаршей и тоже уставился на меня. И этому от меня чего-то надо?! Положение было дурацкое. Костя что-то бубнил, а я молчал.
— Ты что, недоволен? — забеспокоился он.
— Ну почему? Я прямо прыгаю от радости.
— Ну да, я понимаю, лезешь на санузел. Но я, конечно, не целиком пошел по твоему рецепту. Надо как-то подстраховаться. Получилось примерно так. Он спросил, как живу, а я ему: «Тит ел пуп, а пуп летит», как сказал бы мои младший брат Родька». Тут у всей ординаторской буквально упали челюсти: «Что? Почему пуп?» Тогда я написал все это на бумажке и велел читать наоборот. Ты бы видел, какая стояла ржа! А потом все стали просить еще. Но я как назло ничего не запомнил, кроме этого твоего Ушакова. Эффект колоссальный. Так что ты про это какао напиши обязательно. Прямо с него можешь начинать. Ты меня слышишь?
— Угу…
Маэстро глянул на часы и кивнул на телефон:
— Девушка?
— Она самая, — я прикрыл трубку рукой, — Причем молоденькая. Горемычная, лет шестнадцати. И чего привязалась?
— А ты шугани! Нас, между прочим, начальник вызвал.
— Алло, девушка! — сказал я. — Перезвони из другого автомата. Не слышно.
Но Костя продолжал свое:
— И потом, мне нужно знать, кто автор. Я ребятам хотел сказать, что ты. Но это вряд ли — не твой класс. Очевидно, надергано из журналов…
— Сама ты журнал, — сказал я. — В основном, это работа Стеши и Стаса. Понятно? И я еще должен спросить у них разрешения.
— А это что за звери?
— Это не звери, дорогая, — сказал я. — Это моя новая семья. Вот так. И я теперь там живу. Временно, конечно.
— То есть как? А папа?
— Вот что, девушка, — сказал я. — Во-первых, я ничего не слышу, а во-вторых, ты мне просто надоела!
— Алло! Алло! Какая девушка? Ты что, совсем рехнулся?!
Я положил трубку.
Маэстро раздраженно сказал:
— Пошли, пошли! И так уже… — И, не стучась, открыл дверь кабинета начальника цеха.
Когда мы вошли, тот что-то писал. Даже головы не поднял.
— Здравствуйте! — сказал я. — Вот… Мы пришли.
Знать бы еще, зачем пришли. Маэстро ничего не объяснил.
— Садитесь, садитесь, я сейчас.
Ждали мы долго.
— Н-ну! — Начальник наконец пробежал глазами написанную бумагу и отложил ее. — Значит, это ты я есть?