И тут Ленка снова заплакала, всхлипнула горько, спрятала лицо в ладошки, затрясла головой, затрепыхались цветы на фате. А девчата пели протяжно и грустно, и всем было скорбно смотреть на Ленкину свадьбу. Женщины стали всхлипывать, потянули к носам уголки платков. Затихли зрители под окнами, затоптались неловко мужики в сенях. И вдруг громко кто-то оповестил:
— Жених едет!
В тот же миг улица огласилась звоном множества колокольчиков, заскрипели полозья у ворот, застучали копыта. Целый поезд подкатил — саней пять или семь. Кони, в лентах и в цветах, храпят, дышат горячим паром, позвякивают блестящими медяшками на сбруе. На передних санях стоя лихо правит лошадьми Кирилл Гостев — дядя жениха. Сам Степан сидит в задке саней на красном ковре — бледный почему-то и серьезный. То ли перепугался лихой езды, то ли роль жениха измотала.
— Тпр-р-р-у-у! — натянул Кирилл вожжи и спрыгнул на хрустящий снег. Белый полушубок, отороченный украинской вышивкой, нараспашку, шапка набекрень. Замотал вожжи за кол загородки, поправил шапку, оглядел толпу баб и ребятишек, подмигнул озорно всем сразу, повел рукой в сторону — расступитесь, мол, перед важной персоной.
А Степан сидит, не знает, что делать, куда глаза девать, ребятишки донимают, будто дразнят, только и слышно со всех сторон: «Жених! Жених!» Не выдержал, окликнул:
— Дядь Кирилл…
— Ну че? — отозвался тот недовольно: возвращаться нельзя — будет неудача. Степан поманил его рукой, но Кирилл не тронулся с места: — Говори!..
Степан вытянул шею, губы, чтобы только Кирилл слышал, спросил тихо:
— А это долго?..
— Ишь какой нетерпеливый жених! — громко проговорил Кирилл. — Казала Настя — как удастся. Эй, хлопцы, пошли! — кликнул он своих товарищей с других саней. Оттуда заторопились двое, и они втроем направились во двор, а потом — прямо в хату. Народ расступился перед ними почтительно и с любопытном ожиданием чего-то важного, интересного. Кто шепчется, кто переговаривается, кто вслух выкрикивает — равнодушных нет:
— Дружко́ пошел… Дружко́ пошел… Выкуп понес.
— Пропустите дружка́!
— А кто дружком-то?
— Да Кирилл Гостев.
— О, тот умеет торговаться, живо выкупит невесту.
— Только бы старша́я не сплоховала.
— За старшу́ю-то кто же? — Катька Сафронова…
— Не сробела б.
А дружка с подружьями тем временем уже пробрался в горницу, торг затеял, издалека речь повел, голос изменил, заговорил не по-здешнему — заокал:
— Ой, что это за светлица, что за красная девица, чего она пригорюнилась?..
— А ты не «чтокай» и не «чевокай», мы тоже культурно балакать умеем, — не растерялась Катя, сбила заранее заготовленную речь дружки. Зрители одобрительно заулыбались. — А девица та — краса, да не про твои глаза. Сам-то кто такой будешь?
— Я издалека путь держу, купца везу. А купец тот удалец, собой парень — молодец. Не женатый, холостой… — громко, с вызовом снова заговорил Кирилл. Нет, не сбила его Катя, не растерялся дружка, складно говорит: — Я же дружком буду, а это мои подружья, ищем нашему молодцу невесту хорошую… А вас кто посадил за стол?
— За стол посадили нас Григорий Иванович да Марья Ермолавна, да Лена Григорьевна. Сесть-посидеть, песни попеть, место продать, золоту полтину взять…
— А чи дорого ж то место ценится?
Не успела ответить ему Катя, запели, завыкрикивали девушки укорные слова дружке:
— То дело не плохое! — не растерялся Кирилл. — У кого скотина, у того и золота полтина. Дак скольки стоит место?
— Тыщу рублей! — выкрикнула Катя.
— Тыщу?! — удивился дружка. — Таких и цен нема…
И тут снова запели девчата, будто только и ждали таких слов, чтобы упрекнуть его в скаредности:
Снял Кирилл шапку, тряхнул своими густыми черными кудрями, обернулся к девчатам:
— Брешете! Ну, где ж она голая? Где? — нагнул голову, показал девчатам макушку. — Ну? Ото, скольки волосьев на голове, стольки и рублей в кармане. — Откинул полу, сунул руку в карман, достал целую пригоршню мелочи. — Держи, старшая! Тыщу — дак тыщу. Вот тебе рубиль, — положил Кате в руку копейку. — Вот тебе другой, а вот — десятка, — отсчитал гривенник. — Еще десятка, — и так пока не дошел до тысячи. — Все, куплено место, садитесь, друзья мои дорогие. Ну, а теперь давай, старшая, цену за косу?