Глеб Ковзик
Родная партия
Акт I
Глава 1
Ядерная война
— Андрюша, а ты смотреть выступление Трампа не собираешься? — мать, озабоченно выглядывая из кухни, ожидала моего ответа. Телевизор голубым светил в её напряженное от трансляции лицо, и клубы пара из раскрытой посудомойки придавали происходящему чрезмерное напряжение. Как всегда, её донимала бытовая скука. Эту дыру она затыкала телевизором. — Что-то важное грядет.
— Да что грядет? Опять лопоухие политики на испуг брать будут.
Айфон с утра гудел. Я успел только почистить зубы, зарядить айкос и бросить в рюкзак ноут с парой книг по учебе.
— Куда же ты тогда?
— В универ. Куда ж ещё.
Мать в смущении приложила палец к губам:
— Послушай, ты только послушай! Господи, за что нам всё это? — её каждодневные политические причитания о том, как мир сошел с ума и скоро будет война, разбивали утреннее настроение вдребезги. Единственное спасение заключалось в бегстве.
— Лан, я в метро, пора на учебу…
— Ну подожди! Ну посмотри, что делается. Вдруг этот урод Трамп что-то важное скажет!
Вынужденно зову Алису включить телевизор в гостиной. Срочное сообщение, важное обращение к российскому народу и Москве, к мировому сообществу.
«О, так вот это ответочка за Гренландию? — первое, что пришло в голову. — Или за ту мифическую подлодку? Вот и дошутился, 2028 год становится последним».
Речь уже шла минуты три или четыре, и старик Трамп с лютым автозагаром и золотистой кукурузной шевелюрой, сидя за столом в Овальном кабинете, интенсивно говорил на камеру.
— Мы преодолеем все препятствия, которые встанут перед величайшим американским народом — величайшим из всех народов в истории. Я благодарен Америке за доверие, предоставленное мне тремя годами ранее. В своей речи после победы я обещал, что буду бороться. Буду защищать каждого американца, каждого гражданина великой Америки. Сам Господь Бог благословит нашу страну, он помогает мне в эту наитруднейшую минуту — и во время выборов, и во время побед над американскими врагами, и в момент гнусного покушения на мою жизнь.
— Мама, я пошел.
— Послушай до конца, вдруг что-то важное, — мать принесла мне зонт. — Держи, опять забыл.
Трамп по бумажке перечислял старые претензии, про которые я слышал не единожды: то Китаю, то России, то Дании и Мексике; указательным пальцем грозил за Украину, рисуя страшную перспективу всем обидчикам. Всё это звучало многократно и изо всех щелей последний год. Мне приходилось конкретно закукливаться, лишь бы не лезла в мою голову политота.
— Андрюша, ну что творится? Ты бы за город уехал, погостил где-нибудь подальше от столицы. Ладно с ним, с университетом! Может, уедешь в Сербию к сестре? — голос у мамы дрожал.
— Не выноси последние нервные клетки, пожалуйста.
Звонок от Аслана: он сегодня весь на спорте, просит прислать эссе, а ещё уговорить старосту, с которой у меня, по его словам, три года дружба в десны, проставить посещение в журнале. Товарищу пора прайс-лист выкатить за оказание срочных спасательных услуг.
Обувшись и одевшись, я тихо открыл дверь и скользнул в подъезд, вызвал лифт и побежал по Нагатинской. В ушах играл Rendez Vous, тёмной лирикой покрывавший московскую мостовую; листва шуршала под ногами, никто о ней не заботился, никому она оказалась не нужна; человеческие лица, и без того каждодневно невзрачные, сегодня выглядели особо напряженные и сморщившиеся. Многие прятали взгляд в асфальте, не то от ветра, не то от страха.
Что такое? Холоднее ведь не стало, ветер тот же, речи те же. Трамп — просто бизнесмен, его угрозы за последнее тупогодье я стоически принимаю в грудь. Ну пошумит, ну выторгует что-нибудь, и всё.
В метро розоволосая проверяющая, крепко усиленная двумя росгвардейцами с лицами твердой неприкаянности, остановила командирским жестом: она взглянула на проездной, на меня, потом на студак, и всё в какой-то известной только ей последовательности.
— Ве-ли-хов. Так. Андрей. Ага. Всё ясно, — женщина прищуром сравнивала лицо с фотографией. — А почему такие разные?
— Я хайер поменял.
— Чего ты поменял?
— Прическу.
— Вот по-русски и говори.
— Можно мои документы? — я разозлился. — На пары опаздываю.
Двое росгвардейцев черной горой повисли надо мной: «Успеешь ещё, пацан!»
— Ты разве новости не читал? — контролерша своим прищуром скоро сожмёт гримасу до состояния тире.
— Нет.
Она хотела что-то сказать, но вернула обратно уставшей рукой мои документы.