— Выйдите, сержант. Гошка выпорхнул на улицу.
— Вы почему пьете, лейтенант? Да еще при подчиненных.
— Никак нет, товарищ полковник.
— А это?
— А-а, это… Это спирт был, не водка. Лекарство. Капитан Скородумов, он, оказывается, до армии сапожничал. Ну и к весне сапоги сшил мне в подарок. Маловатые. Кой-как с бумажным носочком. Ревматизм, вроде бы. Врачи и рекомендовали втирание.
— Втирание?
— Да-а. Но я, товарищ полковник, немножко по-своему решил лечиться. Я спирт, значит, внутрь, а бутылкой по суставам.
— Вы хотя бы встали, когда с вами старший по званию говорит.
— Кажется, уже не смогу. Суставы…
— И сколько суставов болит?
— Штук пять.
— За каждый сутки гауптвахты.
— Слушаюсь.
— Отсидите, придете ко мне.
— Слушаюсь.
Полковник сердито повернулся и вышел. Немного погодя, в каптерку вбежал Шипулин темнее тучи, за Шипулиным — Гошка.
— Ну? Что?
— Пять ареста.
— Неужели не учел, что с горя человек.
— Да я как-то не посмел сказать. Вообще-то сейчас редко у кого не горе. Вы мне самолет чините! Сбежались. Я усну часок, потом уж пойду.
Первые сутки показались длинными. Четушкин и насиделся, и настоялся, и належался. Наутро после затишья снова заработали моторы на аэродроме, обрадовав арестованного. Он считал взлеты и ждал, что его, зачем не видишь, выпустят вести самолет на новую площадку. Но после девятого старта все стихло.
— На аэродром подскока чья-то эскадрилька потянулась. На Германию пойдут. Счастливчики. — Иван прошелся туда сюда по камере, побарабанил в дверь. К окошечку подошли. — Вася, ты?
— Не время еще. Вдруг поверяющий.
— Ага. Прогуляться захотел?
Четушкин вздохнул.
За тридцать минут прогулки Иван Прохорович и погреться как следует на солнышке не успел. И снова один в полуподвале кирпичного двухэтажного дома.
— Как же это годами в тюрьмах сидят? С ума сдуреть можно.
— Товарищ лейтенант, обед возьмите, — караульный с карабином за спиной поставил на малюсенький столик котелки. — Ваши ребята постара…
— Обожди, — Четушкин затаился. — Обратно летят. Гул рос.
— Раз. Два. Четыре. Восемь. Только восемь? Кто ж не вернулся?
— Не знаю, товарищ лейтенант.
— Узнай!
— Мне заступать сейчас.
— Спроси у начальника караула.
— Посты обходит.
— Посты обходит, — передразнил Четушкин. — Обойдет когда-нибудь.
— А мне с вами и разговаривать не положено, — обиделся солдат и щелкнул снаружи засовом.
Иван выпил компот, отщипнул верхней корочки хлеба, пожевал, пожевал и сдвинул все в кучу.
Начальник караула, штурман из второй эскадрильи, с которым он тоже летал однажды на задание, вошел к Четушкину угрюмый. Иван вскочил с топчана.
— Кто?
— Скородумов.
— Не может быть.
— Снаряд не спрашивает, чей ты друг.
— Чего ж они поперлись днем?
— Переправу ночью не найдешь. А по ней, разведка доносит, подкрепление Гитлер должен пустить.
— Мост, говоришь? Через речку? Под Киевом? Разреши позвонить?
— Куда?
— Комиссару. Разреши. А? Вася.
— Звони, черт с тобой.
Иван шмыгнул мимо часового в кабинета к начальника караула, крутнул индуктор.
— Коммутатор? Дайте второй. Второй? Лейтенант Четушкин беспокоит. Четушкин! С бухвахты. Выпустите меня. Да нет, на мост. Ну какой там разбомбить надо. А? Я? Попробую. Вася, трубку.
— Начальник караула слу… Освободить? Слушаю. Ясно. Иди, Ваня.
— Пока, Вася. Бог даст, не увидимся, а бога нет.
— Чего надумал, сказал бы.
— Сам толком не знаю. Пока.
На стоянку лейтенант Четушкин прибыл в сопровождении большущей свиты. Свои и скородумовские механики, бомбовооруженцы, штурманы и летчики звена. Витька тащил командировы унты, стрелок меховой костюм. Иван вполголоса убеждал командира полка, размахивал руками, нагибался, подбирал планшет, свисающий ниже колен, тыкал в маршрут пальцем, спотыкался, оглядывался на неровность, ругнув ее, замолкал и слушал, что ответит подполковник.
— Еще как и получится-то, Михаил Александрович.
— Четушкин. Уточняешь боевое задание, а разговариваешь, как с кумом.
— Виноват, забылся. Никто же не слышал. Вы на разбор вылета? Не беспокойтесь, я тут сам распоряжусь, — Четушкин откозырял командиру полка, проводил его минутным молчанием и под левый мотор. — Гоша, открой-ка нижний полукапот.
Моторист ослабил отверткой зажимы. Лейтенант прищурил поочередно глаза, прибросил четвертью расстояние между выхлопными трубами.