Она вспоминает про своего мужа; ей рисуются картины его возвращения к ней, его раскаяние. Но ничто не трогает ее. «Нет, Женя, нет, — говорит она, — что было, того не вернешь». И он, кажется, тоже понимает: не вернешь; Аля уже не та наивная, впечатлительная девчонка; как она умудрена, серьезна, деятельна, а он что — он все такой же…
Вокруг шумят, щелкают машины, то и дело заходят знакомые женщины. Мельком она замечает: прибежала машинистка Люба. Да, ведь идет расчетная ведомость! Люба быстро находит табельный номер, номер цеха, где работает ее муж.
Узнав, сколько нынче получит муж, она тут же вслух решает: что они купят мужу, что — ей, сколько останется на пропитание.
Але трогательно слышать ее бормотание, она с приязненной улыбкой взглядывает на Любу.
— В буфете нынче апельсины продают, — говорит Люба и спешит то ли в буфет, то ли к себе.
Зинка вскакивает с места и — к двери.
— Ты не в буфет? — говорит Аля. — Купила бы мне апельсинов.
— Ха, — смеется Зинка, — хватилась! Ну да я попрошу Мару.
Пусть попросит Мару, у той знакомство с буфетчицей.
— Слуш-шай, — шепчет, склонясь к ней, Зинка, — ты не заметила, как мечтательно она говорит: как хочется пирога с капустой?
— Ну и что?
— Как что? Мара же, наверно, беременна! Е г о никто еще не знает, но, наверно, все у них хорошо, потому что Мара очень довольна. Ну, иду, иду… Слушай, я ведь познакомилась с молодым человеком!
— Вот хорошо, — говорит Аля, делая вид, что ей ничего не известно.
«Вот, пожалуй, Зинка перевоспитает этого Бурлака», — думает она с усмешкой.
Через полчаса Мара сама принесла Але сверток с апельсинами.
— Бери, — кротко сказала Мара. — А тебе одеяло не нужно, байковое?
— Одеяло? Не знаю. Нет.
— В магазине не купишь. А мы завтра пойдем в магазин для новобрачных, так можем купить.
— Нет, не нужно, — сказала Аля, уже досадуя, что связалась с Марой.
Когда та ушла, Аля вынула два апельсина и протянула Зинке, себе взяла и стала чистить. Но Зинка спрятала апельсины в сумочку.
— Один Люське, один Петюшке, а Генке нет, так я ему конфет куплю.
Аля вынула еще один апельсин и протянула Заике. Зинка засмеялась:
— Бог троицу любит! Ну, я побегу в столовую.
Аля положила сверток в авоську, сунула авоську в шкаф и тоже пошла в столовую. Машиносчетная сплоченной дерзкой группой приближалась к раздаточному окну, и Аля, конечно, миновала длинную очередь и приблизилась туда, где Зинка воинственно отражала ворчание механиков, которые, кстати, тоже пытались вовлечь в очередь своих.
— Аля, становись! — велела Зинка.
Было смешно глядеть на Зинку. Она совсем недавно стала ходить в столовую, а прежде обедала тем, что привозила из дому: малосольными огурцами, вареными яйцами, кусочками сала. А сейчас, говорят, она устраивается в общежитие, так что привыкает к казенной пище.
Они сели за один столик: Агния Павловна, Зинка, Мара и Аля. А Зинка напрасно строила таинственные рожицы насчет Мары, та как раз ничего не скрывала. Вон сколько еды набрала — на двоих хватит. Аля молчком хлебала суп и краешком уха слушала Агнию Павловну. Агния Павловна говорила, что она согласна — пусть хоть три, хоть четыре месяца — работать в ночной смене. Это все ради сада. Говорят, летом она не вылазит оттуда. И сад, говорят, у нее замечательный. У других еще ничего не произросло, а у Агнии Павловны уже ранние огурчики, августовские заморозки у других побивают плоды, а она как раз перед заморозками успевает снять урожай. И виктория у нее на участке крупная, выращенная по какому-то особому способу. Цветы, ранние плоды — все она приносит на работу. Слесари и механики, говорят, привыкли: кто не успел перекусить утром, бегут к Агнии Павловне угоститься.
— По мне, тоже в ночной смене лучше, — рассуждает Зинка. — А что, я ночь поработаю, сосну часика два, а потом до самого вечера могу заниматься.
— Куда же ты хочешь поступить? — спросила Аля.
— В механический техникум, — сказала Зинка. — Я буду стараться, кровь из носу, а чтобы поступить! Очень буду стараться.
Она говорила это так серьезно, с такой страстью, что повлажнели глаза. Аля никогда не видала Зинку такой серьезной и сперва удивилась, потом вспомнила потасовку перед окнами барака и то, как отчаянно, отважно оттаскивала в общем-то трусливая Зинка своего, как она выражается, молодого человека.