— Когда, наконец, кончится это проклятье? — вздохнула старая женщина.
— Тише, тише, — остановила ее молодая. — Мама, вы невесть что говорите!
— Я говорю то, что думаю, — не унималась старуха. — Ради чего твой Фридрих погиб под Сталинградом, ради чего мой Эдуард тоже погиб, а Тони вернулся калекой? Зачем мне нужно это жизненное пространство? Мне вполне хватало своего, а теперь и его нет, и мы, словно крысы, прячемся под землей.
— Мама, вы с ума сошли, — перепуганно шептала дочка. — Нас могут услышать.
— Что им говорить, старикам, — подошел к ним мужчина в потертом демисезонном пальто. — Они, как дети, всегда выражают мысли всей семьи.
— Что вы, что вы! — совсем испугалась дочка. — Она ничего такого не сказала, вы ведь слышали, правда? — обратилась она к Лине. — Моя мама только вспомнила моего мужа и своего сына, которые погибли. Естественно, что она очень переживает.
Не хватало еще, чтобы Лину привлекли как свидетеля!
Но, наверное, это был не профессионал, а добровольный шпион — он решил, что тут не стоит заводить дело. Незаметно Лина отошла от них. Тревога в этот раз быстро закончилась, и Лина почто бегом продолжала свой путь.
— Куда торопится такая хорошенькая фрейлейн одна? — вдруг услышала она пьяный голос.
Возле бара шаталось двое подвыпивших молодчиков, один пытался схватить ее за руку, но она юркнула за угол и помчалась что было духу. Наконец — нужная ей улица. Подъезд. Фонари. Аптека. Так-так — первый, второй, третий этаж. Ой, там темно. Нет, нет, она ошиблась. Это не то окно. Там светится! Быстрее по лестнице. Раз, два. За дверью шаги и голоса. А вдруг откроет не Отто? Лина испугалась. А что, если она его не узнает, ведь видела она его только мельком. Лина услышала — какой-то мужской голос говорит: «Не беспокойтесь, фрау Амалия. Это ко мне. Я сам открою двери».
И двери открывает Отто, а из угла с интересом посматривает женщина. Он немного удивился, увидев Лину, наверное, он ждал не ее.
— Я от вашей сестры! — бормочет Лина.
— Идемте, идемте. — Отто почти с нежностью берет ее под руку, заглядывает в глаза. — Я давно вас жду.
— Понятно, понятно, от какой сестры, — со злостью шепчет чей-то женский голос.
Они заходят в комнату, скромную комнату студента или рабочего, и от наигранной нежности Отто не остается и следа.
— Вы от фрау Элли? — спрашивает он.
— Да. Завтра вечером машина скорой помощи.
— Завтра вечером? Как хорошо!
— Я могу идти? — спрашивает Лина.
— Посидите минут десять для приличия. Очень уж любопытны мои соседки.
Он не знал, о чем говорить.
«Он, наверное, и не знает, откуда я», — подумала Лина. Ей казалось — стоит на нее посмотреть — и сразу же будет видно, что она советская девушка. Но Отто ничем так и не показал, знает ли он или нет, кто она.
— Тревога вас застала в дороге? — спросил он.
— Да, возле кино. Я пережидала.
— Вы боитесь?
— Что вы? — искренне удивилась Лина и смутилась. — Нет, я совсем не боюсь. — У нее даже чуть не вырвалось: «Разве можно бояться тревоги, если это летят наши, наши родные самолеты?» Но она сдержалась и лишь улыбнулась своим мыслям.
— Так вы такая смелая?
— Я обыкновенная, — сказала Лина и тихо добавила: — Нет, я гораздо хуже, чем обыкновенная. Я была не очень решительной и настойчивой. — Это она сказала, вспомнив свою жизнь с матерью. А теперь, когда у нее связаны руки и ноги, она чувствует в себе столько силы, решительности, смелости!
— Я уже пойду, — промолвила она.
— Может быть, когда-нибудь в другой раз мы поговорим с вами, — сказал Отто. — Ведь в жизни возможен такой случай.
— Возможен, — улыбнулась Лина.
За дверью своей комнаты он опять разыграл влюбленного юношу и, почти обнимая, довел Лину до лестницы.
— До завтра, моя дорогая! — сказал он и поцеловал ей руку. Он видел — из соседних дверей за ними следили любопытные глаза старых сплетниц.
День начался обыкновенно. Завтрак фрау Элли. Завтрак герру доктору. Ирмочке. Уборка комнат. Приготовление обеда. Вначале взвесить все продукты на весах. Соль, муку, сахар — на маленьких, почти что аптекарских. Картошку — на больших. Фрау Элли пришла немного раньше. Очень неспокойная, встревоженная.
— Лина, положи Ирмочку спать пораньше. Иди посиди со мной.
— Что случилось, фрау Элли? — спросила Лина. — Может быть, вы мне скажете?