Неожиданно нас позвали. Пришла няня и сказала:
— Там приехала какая-то пани. Она хочет посмотреть на детей и выбрать себе.
Никому из нас не хотелось отходить от дитятки, за жизнь которого мы боролись, но Мелася Яремовна сказала:
— Вот не вовремя. Пойдите, пожалуйста, Надия Петровна, но не задерживайтесь долго.
— Надя, сходи ты, — сказала и Саша, — но постарайся побыстрее вернуться. А мы пока введем пенициллин.
В кабинете ждала дородная, лет сорока пяти, добротно одетая женщина. Она заговорила кротко и несмело — так, как говорят домашние хозяйки, очень редко имеющие дело с учреждениями.
— Мой муж, полковник, приехал, наконец, в отпуск. У нас нет детей и не было никогда. Но мы решили, если он вернется с фронта живым и здоровым, обязательно взять ребенка.
Мне очень захотелось показать этой симпатичной женщине наших ползунков. Я почему-то сразу решила, что она выберет Оленку. Оленка собою видная, круглолицая, с большими карими глазами — непременно Оленку. Но мне не хотелось вести ее сейчас в коридор, через окно которого мы показывали детей. «Мамаши» обычно интересуются нашим домом, им нужно выдать халаты, показать некоторые подсобные помещения, обо всем рассказать. Это занимает не меньше часа, а с любопытными еще больше. А я беспокоилась, — что там с нашим дитятком. Возможно, нужна помощь, и я сказала как можно любезнее:
— Извините меня, пожалуйста, может, вы придете завтра, я вам все подробно расскажу и покажу. У нас чудесные дети. Но сегодня у нас исключительный случай. Нам принесли полузамерзшую девочку восьми-девяти дней, мать которой неожиданно умерла. И мы все сейчас занимаемся ею.
Женщина слушала, а из глаз ее текли слезы. Вдруг она взяла меня за руку и сказала:
— Милая, дорогая моя, я вас прошу, сделайте все, чтобы этот ребеночек остался жив. Я возьму эту девочку. Я никого не хочу выбирать. Будьте уверены, мы для нее ничего не пожалеем. Только умоляю вас, спасите ее... Я знаю, что именно ее должна взять. Узнайте лишь, не осталось ли кого из родных... Спасите ее, дорогая моя.
— Подождите минутку, — сказала я, — я позову заведующую или нашу начальницу из облздрава, она как раз здесь.
Я тихонько вернулась в изолятор. Хотя девочку я и не могла побеспокоить, входить мне было страшно. Только бы она выжила, какая счастливая жизнь ее ждет!
— Жива? — шепотом спросила я.
Саша кивнула головой.
— Перемени компрессы. Дай глюкозу.
— Саша! — сказала я, забыв, что на работе я всегда обращалась к ней официально. — Саша, надо, чтобы девочка осталась жить.
— Конечно, — отозвалась Мелася Яремовна. — Это дело нашей чести — спасти такое дитя.
— Александра Самойловна, Мелася Яремовна, выйдите на минутку к этой женщине. Я побуду с девочкой. Эта женщина желает ее удочерить, если мы ее спасем и если у нее никого нет.
Они ушли, а я склонилась над девочкой. Она дышала вроде бы ровнее. Действительно, она дышала ровнее. А я приговаривала:
— Живи, живи, маленькая. Тебе так хорошо будет жить.
Ах, как мне хотелось, чтобы она жила!
Я просидела над ней всю ночь. Мелася Яремовна тоже не ложилась. В девять часов утра, когда нам начало казаться, что минуло несколько дней, как мы у этой кроватки, вошла няня и сообщила, что меня просит к телефону незнакомый мужчина.
— Говорит полковник Навроцкий, — представился он. — Извините, пожалуйста, что беспокою вас столь рано. Вчера у вас была моя жена. Она спрашивает, как девочка, жива?
— Она жива! Передайте вашей жене — мы надеемся, что спасем ее! Из родных никого нет — мы это уже уточнили.
Жизнью девочки заинтересовались и в облздравотделе, и в институте Охматдета. В институте даже обиделись на Сашу: почему девочку не отдали в их клинику? Но Саша только улыбнулась в ответ.
— Мелася Яремовна, Надия, это дело нашей чести — выходить девочку.
Она сама наблюдала за всеми процедурами — а понадобились и камфора, и, конечно, пенициллин, в который она очень верила. А Мелася Яремовна считала, что самое главное — жировые компрессы из ее мази!
Мы с Меласей Яремовной все сами делали, не доверяя даже сестрам.
Вечером приехала жена полковника. Она смущенно прошептала:
— Может, кормилицу саму подкормить надо, чтобы молоко было лучше. Я ей тут привезла сахару, шоколаду, жиров, орехов. Еще моя мать говорила, что от орехов молоко улучшается.