— У нас прямо какой-то культ учения! — радостно говорила София Михайловна Марине Петровне. — Ты правильно сделала, Марина, что оставила и Лену, и Лину, хотя многие советовали не оставлять Лену, как переростка, в детдоме.
Лине и Лене охотно помогали и София Мироновна, и Марина Петровна.
Лина после волнения первых дней возвращения в Киев внутренне успокоилась. Была работа — нужная, интересная, собственно, не работа, а своя жизнь, своя семья; была цель — поступление в институт; и, кроме всего, была еще одна тайная радость, о которой немного догадывалась Лена да остроносенькая Поля-почтальон — письма от Вити Таращанского.
Какие длинные, откровенные письма писали они друг другу, хотя Лина до сих пор не слала ему свою фотокарточку. И он не присылал своей, но все равно, они уже хорошо знали друг друга. Витя знал обо всех радостях и тревогах Лины, знал, что она была в плену и потому боится даже встретиться с Таней. Он знал, как она много работает и настойчиво учится, как она боится физики и математики, и очень жалел, что меж ними такое большое расстояние и он не в силах помочь ей, ведь он эти предметы очень любил и в военном училище сдал на «отлично».
Вот и сейчас, когда Лина сидела со старшими педагогами и Мариной Петровной, в кармане ее синего рабочего халата лежало еще не читанное и даже не распечатанное письмо от Вити. Потому она была в особенно приподнятом настроении и живо участвовала в обсуждении плана.
В комнату вошла няня тетя Феня и сообщила:
— Марина Петровна, к вам какая-то женщина приехала, из горсовета, с обследованием.
— Пригласите в кабинет, я сейчас. Собственно, мы уже закончили, — обратилась Марина Петровна к воспитательницам, — а Лину Павловну попросим переписать план со всеми внесенными ныне добавлениями.
— Сейчас переписать?
— Да, пожалуйста, сейчас.
И Лина осталась переписывать план, а Марина Петровна пошла к гостье из горсовета.
Дом выглядел не так парадно, как первый, но в нем было по-семейному уютно и спокойно. Именно — спокойно. На всем были видны следы заботливых рук. Цветы в недорогих горшочках, на всех ступеньках широкие дорожки, подушки на диване, в зале картины на стенах, большой портрет юного Ленина и букет цветов перед ним, фото, на рояле раскрытые ноты, уголок с работами детей. Прошли две девочки в коричневых формах, вежливо поздоровались и провели Галину Алексеевну в кабинет заведующей.
— Извините, что задержалась, — входя, сказала Марина Петровна и неожиданно улыбнулась приветливо.
— Разрешите познакомиться, — промолвила Галина Алексеевна.
— Можете не называть себя, — остановила ее Марина Петровна. — Кто-кто, а педагоги вас хорошо знают. А мне сказали — из горсовета.
— Так и есть — по поручению горсовета. — И Галина Алексеевна объяснила, в чем дело. — Но вы знаете, мне хочется, чтобы вы вообще познакомили меня с вашим домом, с детьми. Мне у вас очень нравится.
— Вы, наверное, читали о наших детях? — спросила Марина Петровна.
— Нет, а что о них писали?
— А, так вы ничего не знаете о нашем доме?
— Ничего, кроме того, что это спецдом для детей-сирот.
— Верно, но большинство детей к тому же вывезены из Германии, из концлагерей.
— Как? Из концлагерей? А нет ли среди них мальчика Ясика из Белоруссии? — сразу спросила Галина Алексеевна.
— Ясика нет, а из Белоруссии вообще-то много.
— Расскажите о них, — попросила Галина Алексеевна.
И Марина Петровна почувствовала не просто любопытство, а настоящее внимание и тревогу за детей. У них сразу появились взаимные симпатия и доверие. Марина Петровна подробно рассказала о первом времени, как привезли детей, как было тяжело возвращать их к жизни. Она рассказала историю Кати, сестричек и брата Лебединских, о самых маленьких, и как дети теперь учатся, и как еще много надо для них сделать. В каждом слове чувствовалась материнская забота.
— Им, как никому, необходимы уют, тепло, внимание, — говорила она. — Но и сюсюкать над ними, охать нельзя. Просто надо, чтобы они жили бодро, интересно, учились и чувствовали себя, как и все советские дети, счастливыми и нужными нам всем. Нам теперь очень школа в этом помогает. Ну, а для меня главное, по правде говоря, — поправить их здоровье. Мне вот обещали дать несколько путевок в крымский санаторий. Усиленное питание выхлопотала, они уже вполне нормально выглядят, но внешний вид — это еще не все. Вы нам, надеюсь, тоже поможете, а кроме того, — Марина Петровна хитро улыбнулась, — я бы хотела и эксплуатнуть вас. Дети будут очень счастливы, если вы им что-нибудь почитаете, расскажете.