Она просто не могла, не могла оставаться одна! А моряк был к тому же милым, красивым, непосредственным, и она стала его женой — верной, искренней, заботливой. Когда он возвратился без ноги, она и глазом не повела, и, когда он болел, а он часто болел после своих контузий и ран, она ухаживала за ним, как за ребенком.
...Она шла и плакала — от радости и от горя.
Как прийти и сказать мужу: «Я лгала тебе, у меня есть дочка, и она жива, а я думала, что она умерла, и спокойно жила с тобой...».
Может, лучше ничего не говорить? Подождать? Написать Светланке и подождать, как будет дальше. Светланка. Боже мой, ей уже десятый год! Где же она была все время? Как это она, мать, могла сразу поверить, что дочь погибла, и не разыскивать ее! Но как было не поверить?
Зося подошла к своему дому, даже не заметила, как поднялась по лестнице, машинально открыла ключом дверь, вошла в квартиру — маленькую, очень чистенькую, уютную, где повсюду на всех стенах висели фотокарточки, рисунки, искусственные цветы, везде лежали салфеточки, накидки, вышитые и связанные Зосей, на диване множество подушек, игрушек Светика. Светик спит в беленькой кроватке, раскинувшись в беленькой вышитой рубашонке. Муж сидит у стола, читает газету. Такая спокойная, устоявшаяся жизнь. Она оглядела все широко раскрытыми глазами. Ей показалось, что все это она видит в последний раз.
Но сразу перед глазами встала Светланка, ее родная маленькая Светланка, в каком-то далеком детском доме, сиротка без отца и без матери... Она забыла, что только ведь была в детском доме, и сама удивлялась, как там уютно, аккуратно, приветливо, она забыла, что только недавно видела Светланку на фото — улыбающуюся, веселую девочку с большими бантами на голове. Ей представлялось что-то жалкое, маленькое, обстриженное, одинокое — без матери, без бабушки, без отца... и она упала вдруг на колени и забилась об край дивана.
Муж испугался, он никак не мог нащупать костыль, стоящий за креслом, он не мог сразу подойти к жене.
— Что с тобой? Зосенька, что случилось?
Стуча костылем, он наконец подошел. Этот знакомый стук костыля, всегда такой горький для нее, привел сейчас в чувство.
Она глянула на мужа, глубоко вздохнула и сказала почти спокойно:
— Моя дочка Светланка жива. Жива моя дочка Светланка, — повторила она еще раз. — Мне сказали, что село под Витебском сожгли, а она, оказывается, жива.
Она с ужасом смотрела на мужа, не зная, плакать ей или смеяться.
— Я никогда тебе не говорила. Мой муж погиб на фронте в 41-м году, а село, где оставалась Светланка с моей сестрой и мамой, сожгли фашисты. Мне сказали, что никого не осталось в живых. А теперь, выяснилось, Светланка жива. Она в детдоме в Киеве.
Муж неуклюже опустился рядом с ней на ковер и, погладив рукой по голове в голубом берете, сказал:
— Чего же ты, глупенькая, плачешь? Радоваться надо и поскорее забрать.
Тогда Зося зарыдала еще сильнее, уронив голову на обрубок его ноги.
* * *
Тоня простудилась, и вечером у нее немного повысилась температура. В школу ее не пустили.
— Счастливая! — позавидовала Светланка. — Сегодня ведь контрольная по арифметике!
В самом деле, на втором уроке будет контрольная по арифметике. Что там ни говори, а это не такая уж и большая радость — контрольная. Конечно, приятно потом получить хорошую оценку — но до того столько переволнуешься! Даже Тоня, у которой почти одни пятерки, всегда волновалась; а Светланка вообще не очень любит задачки. Была бы еще Тоня рядом, в трудную минуту она бы помогла.
В школу Светланка шла с видом обреченной, и лицо ее то бледнело, то краснело. Но когда учительница написала на доске условие задачи, Светланка сразу успокоилась и быстро начала решать прямо в тетради, хотя дома Лина Павловна предупреждала ее, чтобы всегда решала сначала в черновике. Но задачка оказалась легкой. Светланка быстро решала, прикусив язычок и чуть насупив пшеничные бровки. И вдруг остановилась. В последнем действии получалось три с половиной колхозника! Что за чепуха! Светланка покраснела, засопела, начала проверять и вдруг поняла, что с самого начала сделала ерунду, но как решить, она не знала. Она зачеркнула и начала снова. Ей нужен был намек, толчок, потому что она запуталась окончательно. Была бы Тоня — все, конечно, было бы в порядке.