И мне хотелось скорее вырасти, получить высшее образование и своей педагогической работой тоже помогать осуществлению коммунизма, оправдать звание комсомолки, а потом — члена партии. Я помню, какими мы были увлеченными студентами факультета социального воспитания, я оказалась в первом выпуске этого нового факультета, и никто из нас не боялся, наоборот, мечтал, чтобы его послали в село, на Донбасс, в Запорожье, чтобы проводить в жизнь то, чему нас учили не менее увлеченные новыми идеями профессора. А мне очень повезло, я поехала работать в колонию имени Горького к Антону Семеновичу Макаренко, и это мне дало еще больше, чем институт. Сейчас вам намного легче. А тогда было столько экспериментов, столько проблем возникало на каждом шагу!
— Но ведь как интересно! — мечтательно произнесла Машенька.
— И сейчас не менее! — сказала Марина Петровна. — Жизнь выдвигает новое и новое, но, конечно, мы идем теперь увереннее, и я знаю, что в трудные минуты мне всегда поможет моя партия, потому что она меня воспитала и послала на эту работу. А на смену нам растете вы, еще более задорные комсомолочки! — потрепала она Машенькины кудри.
— Но это нелегкое дело — воспитание детей! — вдруг загрустила Машенька. — Это только кажется, что легко, а надо все, все продумывать — и праздники, и будни, и каждую мелочь, и о каждом мальчике, каждой девочке надо много-много передумать.
— Зато вы хорошо продумали относительно Тони, — сказала Марина Петровна. — Я уверена, что это — самый верный путь. Примете ее в пионеры и увидите, как это захватит ее целиком.
* * *
Она скоро будет пионеркой!
Ей казалось, что начнется совсем иная жизнь. Во всяком случае, она должна стать другой.
Вечерами она разговаривала с Катей, и Катя была как близкая подруга. Светланка засыпала, а Тоня перебиралась в Катину кровать или Катя садилась возле нее. Катя все понимала, с ней можно было говорить обо всем: о книгах, о Гуле Королевой, и Тане-Зое, и о Лизе Чайкиной — так, как ни с кем другим. Как-то и Лина Павловна, она дежурила в тот вечер, присела с девочками и неожиданно сказала:
— А я видела Гулю Королеву. Еще перед войной. Она тогда окончила школу.
— Где? Как? — схватила ее за руку Тоня.
— Она жила в Киеве. Вы же знаете мою подругу Таню? Дочь Галины Алексеевны? Их мамы дружили, Танина и Гулина. И когда-то мы ездили на выставку собак. Гулина мама взяла меня и Таню. У Гули был пес, она его сама воспитывала, он ее понимал даже по взгляду. Удивительно — на выставку собак ездили и не думали, что Гуля станет героиней.
— А какая она была, Гуля?
— Знаете, когда мы с Таней ее увидели, мы сразу в нее влюбились. Она была такая милая-милая, простая девочка, такое открытое лицо и глаза светлые-светлые, чистые, откровенные. Казалось, не только сама она никогда в жизни не солгала, но и при ней никто солгать не мог. И она до всего хотела самой дойти, все самой научиться делать. Мне так жаль, что мы только один раз виделись. Она приглашала нас побегать с ней на лыжах, ведь она была прекрасной спортсменкой. Но мы так и не собрались.
— Вот жаль! — вздохнули девочки.
— А Катя наша на нее похожа? — спросила вдруг Тоня.
— Ну, вот еще выдумала! — рассердилась Катя. — Гуля — героиня!
— Я думаю, — сказала серьезно Лина Павловна, — все настоящие пионеры на нее немного похожи, а она была настоящей пионеркой. У всех пионеров должны быть общие черты. У Кати, например, настойчивость и упорство в работе, сила воли. Надо, чтобы у всех это было.
— Я очень сердитая, — молвила, нахмурив брови, Катя. — Я знаю, что я часто несдержанна, резко высказываюсь, если мне что-то не нравится, но ведь и я часто ошибаюсь! Нельзя же воображать, что ты один не ошибаешься! А Гуля была мягкой и доброй. Вот Леночка, вероятно, на нее похожа. А «общие черты», правда, должны быть у всех пионеров.
Общие черты! Легко сказать!
Какие общие черты могут быть у маленькой Тони с выдержанной, независимой Катей или с бесконечно доброй Леночкой? О Гуле и говорить нечего! Но она должна подражать им и избавиться от своих недостатков. Например, ссоры. Разве можно представить себе, чтобы Катя так визжала, плакала и ссорилась с Леночкой, Асей, Розой, как Тоня со Светланкой и другими девочками из-за всяких пустяков? Потом — упрямство. Тоня никогда не грубит ни воспитательницам в детдоме, ни учительнице в школе. Но она может надуться и замолчать. Борис как-то в сердцах сказал: «Хоть кол на голове теши — ни слова не дождешься!». И сама же понимает, как это невежливо и, возможно, обиднее, чем явная грубость, — что ее самые близкие люди, они так заботятся обо всех детях, о ней, Тоне.