Райн постучался в дверь девять раз: три быстрых, короткий, три быстрых, два коротких, выждал пару секунд и зашел.
- У тебя вроде отдых до обеда.
Его взгляд нахмурился, заметив меня в чистом тренировочном костюме, от чего на лбу снова пролегли морщинки.
- Я должна потренироваться сама, чтобы убедиться в том, что не стала профаном.
Все мое лицо старалось выразить улыбку, но она дернулась, как только я подняла руки вверх, чтобы убрать волосы в хвост. После душа мышцы слишком расслабились и успели отвыкнуть от движений, так что мне стало снова больно шевелить рукой. И вместо улыбки на моем лице появилось сожаление о том, что Райн увидел мою слабость.
Он же молча поджал губы, как всегда, удерживаясь от комментариев, и мягко прикрыл за собой дверь. Когда он подошел ближе, я почувствовала напряжение, возникающие между нами. Так происходит всегда, когда мы оказываемся наедине в замкнутом пространстве. И хотя он мой фальшь-брат, но все же не родной и это не дает мне покоя, иногда затуманивая голову фантазиями: ведь это единственный молодой человек, который знает всю меня и с которым я не притворяюсь. Я даже ненароком задержала дыхание, ожидая следующего его шага…
- Ты опять это делаешь?
Тон Райна совершенно не обвиняющий, однако я чувствую себя застуканной и выдыхаю.
Его лицо прекрасно. В меру овальное, с меру заостренными скулами. Не очень тонкий, длинный нос с небольшим количеством веснушек. Немного крупные губы, но они симметрично смотрятся на нем, а когда он улыбается, то улыбка от уха до уха. Его глаза обрамляют и пушистые ресницы, и густые брови. Они не нависают над глазами, а слегка приподняты вверх. Сами глаза серого, почти зеркального цвета. Выгоревшие на солнце волосы, слегка отросшие и торчащие прямыми прядями вверх. И это лицо сейчас посмеивается надо мной.
Он добрый, даже когда смеется надо мной или тренирует очередной бросок на мне. Заботливый, такой, каким и должен быть старший брат. И пусть в самой большей степени, в которой только может быть, это притворство, все же его чувства заботы и защиты меня настоящие. Так же он любит меня, и я люблю его совершенно по-семейному, по-братски. И все же, не смотря на нашу с ним запутанную ситуацию, иногда в моей голове появляются мысли: «а что, если?», - и ничего не могу с этим поделать. Я смотрю на него другими глазами, как смотрят на парня, а не на брата и мне кажется, что он и есть тот самый единственный человек на всем свете, который меня понимает. И это правда, хотя он и не является «единственным» в плане «любимым».
В его голове тоже бывают такие мысли и ни раз мы обсуждали с ним это. Как-то даже рассуждали, что из этого может выйти и стоит ли пытаться. Потратив на это несколько вечеров, больше посмеиваясь друг над другом, словно это шуточная ситуация, мы пришли к выводу, что нам не быть вместе. Мы хорошо ладим, любим друг друга и, скорее всего, всегда будем вместе, но мы лишь «брат и сестра» и, может быть, в другом мире что-нибудь да получилось бы.
И пусть мы расставили все точки над «и», странное напряжение продолжало появляться между нами и иметь большее влияние, явно, на меня.
Я не могу сдержать ответной улыбки и постепенно тоже начинаю смеяться, забыв о своих дурацких эмоциях по отношению к нему.
- Мне больно смеяться, - честно признаюсь ему, приподнимая голову, чтобы посмотреть в его глаза.
- Показывай давай, и без всяких твоих этих штучек. – Усмехается Райн.
Я снова прыщу, прямо, как девчонка, и скидываю толстовку, потом задираю штанину, затем футболку, не поднимая выше груди, представляя его вниманию максимальный доступ, который могу позволить, к своему голому телу.
Сначала одним лишь внимательным взглядом Райн осматривает меня с левой стороны, и я замечаю, что его пышные брови слегка приподнялись, но он ничего не говорит. Подмечаю: хорошо, что успела помазать бок кремом, он бежевого цвета и тем самым немного тонирует синяки. Для меня бок уж не выглядит таким страшным, как до крема, но предполагаю, что не для Райна.
Все его движения легкие и мягкие, однако я знаю, что они бывают стремительными и сильными, это знание снова трогает какую-то струну моей души, от чего я отвожу взгляд от его пальцев, пытаясь выбросить этот бред из головы. Снова.
Кончики его пальцев холодные, как кубики льда, но дальше сами пальцы теплые. Они немного трясутся, и я не знаю от чего, боюсь даже строить предположения, ведь это ни к чему хорошему не приведет.