Уверенными движениями я делаю петлю на одном конце веревки и поднимаю голову, чтобы забросить ее на ветку. Отсчитав расстояние в семь с половиной метров от пола, я прицеливаюсь к ветке и останавливаюсь в небольшом оцепенение, снова и снова переводя взгляд с намеченной высоты на пол. Ветка была почти под самым потолком и только сейчас я трезво оценила высоту, с которой летела сегодня утром.
Приходится сглотнуть ком в горле и напомнить себе, зачем все это делаю: чтобы выжить. Такой девиз был каждой нашей тренировки и именно это я и делала с самого рождения. Мне было четыре года, когда мы сбежали от той жизни и принялись хвататься за новую. Казалось бы, я ничего не должна была запомнить, но те воспоминания были слишком яркими, слишком жестокими, что их сумел запомнить даже мозг четырехлетнего ребенка. Я помнила не все отчетливо, какие-то вещи запомнились детально, какие-то вспоминались только при похожей атмосфере. И сейчас был второй случай.
Мне вспомнилась я в детстве, вставшая на защиту соседской девчонки, которую подначивали мальчишки. Не помню, что они заставляли ее сделать, но отчетливо помню правило тех мест: каждый сам за себя. Девчушка могла либо дать отпор задирам, либо сделать то, что они просили. Но ей было слишком страшно, и она была слишком слаба для выполнения задания. Не знаю, какой черт меня дернул, но я выступила с праведной речью, принижая бунтарей и защищая девчушку, тем самым перевела их гнев на себя. У меня уже не было выбора не выполнять их требование, ведь я сказала, что не боюсь их. Им было от трех до семи, мне чуть больше трех. Так же, как и все в нашем районе, мы были самостоятельными детьми. Я считала себя очень взрослой и постоянно забывала, что безопаснее было оставаться просто девочкой, которой меня и воспринимали.
Мальчишки, всегда считающие себя главнее девчонок, заставили меня забраться на вышку, проползти по ее навесному мосту, одеть страховку и спрыгнуть. Высота была небольшая, как я это понимаю сейчас – всего лишь метра три, но тогда, для маленькой ростом девочки, эта высота была, как для меня сегодняшней – шесть. И я безумно боялась трюка, на который меня подбивали.
Но я совершила его, прыгнула вниз и висела до тех пор, пока не появился первый взрослый, чтобы снять меня. Это был мой отец.
У меня защипали глаза и пришлось несколько раз моргнуть, чтобы снова сфокусироваться на выбранной железной ветки. На выдохе я вытянула руку с веревкой перед собой и покрутила ею, начиная раскручивать веревку. Вдох, выдох – рука выбрасывается вперед, чуть отрываются пятки от пола, чтобы придать больше силы, и моя веревка перекидывается несколько раз через ветвь, крепко цепляясь за нее.
Около стены стоит длинная палка с крючком, ей я и зацепляю перекинутый конец и прикрепляю его к стене, где находятся прямоугольные грузики. Я выбираю свой вес и ставлю туда штырь, проверяю, есть ли веревка от выбранного груза вверх и беру небольшую сюрикену, чтобы было потом, чем разрезать веревку и упасть на землю, при этом не портя длинную веревку, на которой буду висеть.
Из свободного конца веревки я снова мастерю петлю на уровне с полом. Немного медлю, раздумывая, какую ногу вдеть в петлю: левую или правую? На какой бок падать? Не хочется травмировать еще и правый бок, но приземляться на левый снова тоже не очень хочется. Требуется пару секунд, чтобы решиться, и я снова сую правую ногу в петлю, планирую падение на левый бок. Последний взгляд вверх, и я дёргаю ногой, имитируя шаг. Веревка натягивается, выбранное мной количество грузиков летят вниз, нога уходит из-под меня, но я готова, группируюсь, прикрываю голову руками, затем вытягиваю их вниз к полу. Впиваюсь взглядом в быстро удаляющийся пол и позволяю веревке тащить меня наверх. Потом следует небольшой рывок, и я останавливаюсь, с радостью замечая, что не стукнулась головой о ствол.
Слегка покачавшись, мир снова становиться четким, и я нахожу ту точку посередине мата, на которой сфокусировала взгляд во время подъема. Расстояние до пола приблизительно такое же, как было с утра в лесу, когда я болталась на сосне, только тут на пару десятков сантиметров ближе и мягче. Я чуть закусываю зубами щеку, понимая, что маты особо не скрасят моего падения, а из-за фиолетового бока оно будет даже болезненнее.
Но боль закаляет.