Я повторяю очередную мантру, наслушавшуюся за время тренировок.
Боль закаляет. Боль делает нас сильнее. Только стерпев боль, мы сможем преодолеть себя.
Слова дяди напоминают мне курс «Как не чувствовать боль для чайников». Простые слова призваны подействовать лучше успокоительного и обезболивающего. Как обычно, они ни капельки не помогают.
Боль довольно отчетливо чувствуется уже во всем моем теле. Начиная от щиколотки, которую стянула веревка уже третий раз за день, и заканчивая всем моим туловищем, в котором словно перебирают мышцы, меняя их местами. Я напоминаю себе конструктор Лего, только разрушенный.
Я делаю вдох, кажется первый, с того момента, как меня дернуло вверх, и оглядываюсь, представляя себе, что болтаюсь в незнакомом помещение и мне нужно сориентироваться. Мысленно моделирую свое падение и, раз есть время, продумываю каждое движение тела.
Если бы я действительно попала в такую ловушку, то, скорее всего, также, как и утром, пришлось бы перерезать веревку в районе щиколотки и тем самым начать свое падение. Поэтому я подтягиваюсь и цепляюсь одной рукой за веревку, чуть выше ноги, повторяя утренние движения. Сейчас я не собираюсь перерезать веревку, поэтому мне нужно еще немного повернуть тело, для возможности швырнуть сюрикену в веревку от грузиков. В голове проносится мысль-сожаление, что сюрикена у меня только одна и мне не хватило трезвости разума взять хотя бы две.
Хотя, я кривлю губы, ведя диалог сама с собой, это ни разума мне не хватило, а переизбыток самоуверенности ослепил.
Вдох, выдох – единственное, что мне помогает сосредоточиться. Тело продолжает медленно вращаться на веревке, мешая прицелиться. С каждой секундой кровь приливает к голове все сильнее и даже начинает закладывать уши. Тело понемногу немеет и шанс, что я попаду с первого раза, постепенно тает.
Я жалею, что тут нет моего отца, чтобы он смог снять меня, как это было в детстве. Отец – единственный человек, от которого я позволяю себе ждать помощи и думаю, что позволю ему видеть себя слабой. Я разрешаю себе ожидать многого от него потому, что знаю, он никогда не предаст, ни разочарует, всегда поддержит. Потому, что его больше нет. Он не существует. Не материален.
Мне снова щиплет глаза, но на этот раз сильнее. Не знаю, как смогу попасть в маленькую веревочку, которую уже даже не вижу. Приходиться разогнуть свое тело и зажмурить глаза, вдавливая пальцами в глазницы, заставляя себя прогнать слезы и воспоминания. Отец не материален, он просто очень частый гость моего воображения и моя поддержка. Он мой внутренний дневник. Он знает, какая я.
- Черт!
Я опускаю руки болтаться вдоль головы и хвоста. Начинаю вдыхать через нос и выдыхать через рот. Мне тяжело, сердце стучится о ребра и, кажется, ударяется о синяк на боку потому, что мне очень больно. Знаю, что я в безопасности и позволяю себе проявить слабину. Заставляю себя улыбнуться тому, что одна тут, как и хотела. Медленно, но верно прогоняю слезы и воспоминания, снова сосредотачиваюсь на крохотной веревочке внизу и напрягаю пресс, подтягиваясь вверх.
Мышцы прилично устали, так что я чувствую покалывание и более горячий воздух в легких, чем он должен быть. Ладони вспотели, веревка слегка скользит в ней, но кисть упирается в мою же ступню.
Хорошо, главное просто не разжимать пальцы.
Я вытираю вторую ладонь о штанину и достаю из кармашка на брюках сюрикену. У меня одна попытка, чтобы попасть и спустить себя вниз, иначе будет унизительно провисеть здесь до прихода дяди. Прицеливаюсь, учитывая то, что тело постоянно поворачивается, я перебираю звезду в руке, для более удобного ее положения и задерживаю дыхание, чтобы выпустить ее на выдохе.
Доля секунды отделяет меня от падения, секунды от приземления. Я прокручиваю в голове свои движения. Мышцы настолько напряглись, что готовы сделать это раньше, чем нужно, так что часть размышлений направлены на жесткий контроль действий тела. Я хватаюсь пальцами за одну из граней звезды и…
Вместо свиста воздуха в ушах я слышу щелчок. Он раздается на какую-то йоту раньше, чем я отпускаю звезду, та уже выскальзывает из моих пальцев, но тело успевает среагировать рывком и сюрикена попадает мимо веревки. На сколько промазала – не знаю. Я разгибаю тело и запускаю пальцы в волосы, стараясь не закричать от досады. Уже готовая к дядиным причитаниям, я слышу голос Райна.
- Эс?! Что ты творишь?
Он торопливо сбегает по ступенькам и останавливается прямо подо мной.
- Эс?
Его голос звучит настойчивее, становясь похожим на дядин, и я решаюсь посмотреть на него.
- Перережь веревку.
Я была бы более, чем счастлива, если бы он смог передать мне еще одну звезду для повторения броска, но не представляю, как это сделать, поэтому прошу его перерезать ее за меня.