В этом, надо признать, был определённый резон. Я — первородный, основатель этой линии крови. Тот, кто создал эту родословную и двигает её вперёд. Мои птенцы должны понимать, на что способен их глава. Пусть они и не смогут стать первородными, но большинство приёмов у нас схожи. Любой вампир может достичь высокого уровня в определённой дисциплине. Та же Елена, например, была сильнее меня во внушении. И это стоило признавать. Необходимо знать как свои сильные стороны, так и слабости.
К счастью, я, действительно, был силён. Это признавали даже мои враги — правда, после встречи со мной они, как правило, уже не выживали. Такой вот нюанс жизни.
Когда я вышел на арену, Катрина не медлила — бросилась в атаку. Несколько стремительных ударов по болевым точкам: всё для того, чтобы вывести противника из строя и добить, когда он уже на земле.
Всё в её духе. Всё как любят оборотни. Но в то же время такие приёмы были для меня жуть какими предсказуемыми.
На каждый её удар кулаком я подставлял ладонь, гася весь импульс. Это только сильнее раззадоривало серебряную волчицу. Мы уже не раз спаринговались, и она прекрасно знала, на что я способен. Но никогда не сдавалась и всегда была готова попытаться взять реванш. В этом её упорство. И именно этим она мне нравилась.
Прекрасно понимая, что не победит, Катрина всё равно бросалась вперёд. Чтобы стать сильнее. Чтобы разобраться в своих ошибках и снова вернуться в бой. В этом и заключалась её сила как воина. Поэтому она и была так хороша в роли наставника для моих бойцов. Она требовала от них такого же усердия, какое проявляла сама — и это мотивировало.
Сейчас мы обменивались ударами. Первые связки были скорее разогревочными — способными показать зрителям базовую механику. Но затем она перешла к более активной стадии: финты, попытки запутать, обманные удары. Но на тех скоростях, с которыми мы работали, это было не так-то просто. Я был быстрее серебряной волчицы. Даже когда она пыталась перестроить атаку на ходу или увести меня в ловушку, у меня оставалось время среагировать и не дать ей развить успех.
Разумеется, я не действовал на максимальных скоростях — иначе мои бойцы просто не смогли бы понять, что мы делаем. А ведь это тоже была тренировка. Они наблюдали, анализировали, делали выводы. Значит, я должен действовать продуманно, технично, сдержанно.
Но всё не могло продолжаться вечно. Пусть Катрина и была опытным и сильным оборотнем — у выносливости есть предел. Уже через полторы минуты она начала выдыхаться. Стала медленнее, аккуратнее в действиях, начала использовать болевые приёмы, чтобы вынудить меня обороняться — и тем самым дать себе передышку.
Её удары всё чаще теряли силу. А я, не собираясь её жалеть, продолжал наносить контрудары, которые сковывали её движения. Это открывало мне пространство для новых связок и развёртывания инициативы.
В итоге мы обменялись серией ударов — резкой, стремительной, направленной на подавление противника. Я стал явно доминировать.
И в момент, когда было уже очевидно, что победа за мной, Катрина сделала шаг назад и поклонилась. Поблагодарила за спарринг.
Мне оставалось лишь остановить руку в паре сантиметров от её головы. Ещё мгновение — и если бы на её месте был реальный враг, он бы остался без головы. Но это был спарринг. К тому же Катрина встала в ту самую позу, которая означала признание поражения и максимальное уважение. Даже в пылу сражения, когда тебе уже хочется крови противника, такой жест способен остудить.
Она знала, как надо себя вести. Понимала, какой поступок нужен в конкретный момент. Хотя иногда всё же увлекалась и действовала не так, как следовало бы.
Так или иначе, бой был окончен.
Собравшиеся бойцы разразились аплодисментами. Всё же такие показательные спарринги происходили нечасто, и многие тут же начали обсуждать увиденное — кто-то даже отошёл в сторонку, чтобы повторить то или иное движение.
Я тоже отошёл в сторонку, дав бойцам возможность в полной мере использовать полученные наблюдения. Катрина подошла ко мне чуть позже, уже восстановив дыхание и утирая пот со лба.
— Спасибо, — негромко сказала она. — В какой-то момент я, в самом деле, почти поверила, что смогу тебя достать.
— Почти — ключевое слово, — весело усмехнулся я. — Но ты была хороша. Как всегда.
Катрина фыркнула, но не возразила. На её лице было написано удовлетворение. Несмотря на поражение, бой для неё был важен — как способ проверить себя и напомнить остальным, кто она есть. Именно за это я её и ценил.