Через несколько минут тренировочная зона вновь наполнилась звуками ударов, выкриками и движением. Бойцы вдохновились после показательного боя. Они разбились по парам, кто-то повторял связки, кто-то — стойки, кто-то обсуждал, как я блокировал удары Катрины.
И пусть это был всего лишь один бой — эффект от него оказался куда более широким. Именно через такие вещи формируется дух рода. Через уважение к силе, стремление к росту, к пониманию, как действовать в бою.
Я лишь тихо наблюдал, позволяя себе немного расслабиться. Иногда вот такие минуты были даже важнее всех документов, стратегий и переговоров.
Глава 10
— А зачем, собственно, пришёл? — спросила меня Катрина. — Просто так или?..
— Да, по сути, просто так, — пожал я плечами. — Неожиданно появилось немного свободного времени, и я не знал, куда себя деть. А тут представилась возможность посмотреть, как вы тренируетесь. А дальше… ты уже сама знаешь. Взяла и притянула меня сюда, устроив показательное выступление.
— Но ведь работает, — усмехнулась она и толкнула меня плечом.
Катрина, как всегда, была сама непосредственность. В отличие от многих моих знакомых, она оставалась контактной и открытой — и это не мешало ей утащить меня в постель, но при этом не предъявлять никаких прав или требований после.
Она просто так жила: брала от жизни всё, что можно. И, стоит признать, после того, как я взял её под своё крыло и сделал частью своего рода, она изменилась.
Раньше в ней ощущалась затаённая грусть, которую она тщательно скрывала — и от меня, и от остальных. Она пыталась носить маску, убеждая всех, что у неё всё хорошо. Но иногда эта маска трещала — и тогда становилось видно, как ей тяжело. Сейчас же этой грусти больше не было. Катрина наконец жила так, как хотела. И, смею надеяться, её жизнь и дальше будет связана с моим родом. Где я ещё найду такого ответственного наставника?
Тем более — наставника, способного воспитать бойцов и быстро поставить их на ноги. Как бы я ни откладывал это, но рано или поздно мне придётся расширяться ещё больше. Чтобы поддерживать состояние рода, его нужно развивать — если не количественно, то качественно. Потому что род жив, пока он растёт.
Я не хочу больше повторения того, что было, когда я только очнулся: от всего рода остался один человек. Если бы линия крови тогда прервалась… не знаю, смог бы я вообще пробудиться от столь долгого сна.
Но главное — всё удалось исправить. И что уж скрывать, я никогда особенно не задумывался о будущем. Жил сегодняшним днём. А после смерти Никлауса у всех первородных появилась долгожданная свобода — та самая, с которой мы и не знали, что делать.
Для моих братьев и сестёр это стало уже рутиной: они прожили пятьсот лет в таком состоянии. А я, можно сказать, только вчера осознал, что теперь не нужно слушать приказы отца. Можно поступать, как хочешь.
И с учётом продолжительности нашей жизни и, по сути, технического бессмертия… я могу позволить себе жить так, как мне угодно. Развлекаться. Строить. Убивать. Создавать. Я никогда не любил подстраиваться под других. И признавал только Никлауса как кого-то, кто был сильнее меня. Но это признавали и все первородные — в этом я был не одинок.
В любом случае зацикливаться на этих мыслях мне не хотелось. Спарринг был хорош: он разогрел меня и помог отбросить ненужные размышления в сторону.
— Ну что, Елена тебя вновь завалила документами? — насмешливо взглянула на меня Катрина.
Но в её голосе не было насмешки — скорее, теплая, почти домашняя добродушная ирония. Она просто не умела говорить по-другому, и я это уважал.
— Разумеется, — кивнул я. — Всё же я — глава рода. Сама видишь, сколько у нас теперь людей, и каждому что-то нужно. Если я буду относиться к этим задачам с должной ответственностью, то и они будут заботиться обо мне и о роде. Всё взаимосвязано. Поэтому я не могу бросить эти дела, — закончил я с важным видом.
— Ну, настоящий глава стаи, — тепло улыбнулась Катрина.
На людях она старалась не показывать ко мне особого отношения. Но я чувствовал, как её тянет. Она едва сдерживалась, чтобы не утащить меня куда-нибудь и не показать, насколько ей всё это нравится. Жаль, настроение у меня было неподходящее. Да и отвлекаться от дел слишком часто — неразумно. Впереди ещё длинный вечер. Мы обязательно пересечёмся. И тогда, возможно, я позволю ей исполнить всё, что блестело в её глазах.
Да, её взгляд был полон азарта, желания, жажды. Пройти мимо было трудно. И, возможно, даже неправильно.