Мы вновь сошлись. Короткий обмен ударами, каждый из которых сопровождался скрежетом металла, нанёс ещё больший урон окрестностям — рядом рухнула балка, повалив уцелевшую стену. Но, несмотря на силу наших атак, ни один из нас пока не смог нанести значительного урона.
Я не собирался сдерживаться. Помимо собственно самого боя, я использовал телекинез: защищал себя от выпадов и повышал мобильность. Моя способность позволяла не только управлять предметами на расстоянии, но и создавать невидимые опорные точки, с помощью которых я мог менять траекторию прыжков, ускоряться или резко тормозить.
Да и многое решает точный удар — попасть в слабое место, выбить опорную ногу, отвлечь в нужный момент. Всё это создаёт именно тот рисунок боя, к которому я привык: динамичный, насыщенный, в котором противник должен выкладываться на максимум, лишь бы успевать за моими действиями.
По мере того как росла динамика нашего сражения, мой противник начинал всё сильнее распыляться, будто копил гнев внутри себя. Его движения становились резче, а удары — яростнее. В какой-то момент от него начали отделяться лоскуты темноты — искривлённые сгустки теней, стекавшие по доспехам, будто живые. Это произошло в самый неожиданный момент: я готовился к новой атаке, когда из ближайших теней кинулись теневые путы, пытаясь обхватить меня.
Он ловко использовал этот манёвр, чтобы застать меня врасплох. К счастью, мне хватило скорости реакции и опыта, чтобы вовремя заметить подвох. Тени, конечно, были опасны, но не в той мере, в какой рассчитывал сам рыцарь. Удержать меня — не самая простая задача.
И всё же я позволил одной из лент схватить меня за руку — чтобы испытать её на прочность. Рыцарь, заметив это, мгновенно рванулся вперёд, решив, что моя мобильность снижена и можно нанести сокрушающий удар. Он не сомневался, что сможет завершить бой в этом рывке.
Вот только я дёрнул рукой, напрягшись, и тень лопнула, как пересохший кожаный ремень. Да, неплохой приём… но недостаточный, чтобы остановить меня.
Тем не менее, я теперь знал, что его тени могут нападать из любого угла — с земли, со стен, с крыш — и не стоит застаиваться в одном месте. А пока я осознавал это, рыцарь уже оказался в опасной близости, и мне пришлось встретить его удар меча древком копья.
Сила удара была такова, что меня отбросило по земле, оставив борозду в пыльной мостовой. Каменные плиты раскололись, осыпались обломки. Сам рыцарь зарычал, глухо, с яростью, так что звук отразился от ближайших стен. Разобрать его слова не получалось — шлем и забрало искажали речь, но в каждом рыке чувствовалась злоба и решимость.
Я не стал медлить. Вскочил и пошёл в ответное наступление.
Теперь тени перестали быть неожиданностью, но не исчезли. Они метались за мной, выстреливали из щелей, из-под карнизов, даже из-под собственных ног. Каждая из них стремилась ухватить хоть за что-нибудь: за край одежды, за оружие, за конечности.
Я продолжал использовать телекинез, чтобы усиливать манёвренность и отбивать их. Он давал мне дополнительную опору в воздухе, помогал ускоряться и менять траекторию. Но даже при этом я не всегда успевал избежать теневых лент — некоторые обвивались вокруг копья, мешая мне наносить удары, замедляя меня.
И всё же у меня имелось преимущество — мои телекинетические импульсы были невидимы. Их невозможно предсказать. В отличие от его теней, мои атаки не были визуальными, и заранее предсказать их очень сложно.
Так бы наш бой и продолжался — яростный, стремительный, разрушительный, если бы я внезапно не разорвал дистанцию и не метнул копьё прямо в грудь врагу.
Он взмахнул рукой — и из ближайших теней в копьё устремились новые путы, чтобы остановить его. Скорость, которую я придал оружию, была чудовищной — оно должно было достичь цели за миг. Но рыцарь всё же успел. Копьё застыло в воздухе, в паре сантиметров от его забрала, дрожа от напряжения невидимой силы.
Это потребовало от него невероятного усилия — видно было, как напряглась его фигура, как чуть прогнулись ноги в коленях. По мне — странный выбор: с его реакцией он мог бы просто увернуться. Но с другой стороны, это было моё копьё. Я мог управлять им на расстоянии. Даже если бы он отскочил, я изменил бы траекторию и всё равно достал его — пусть не насмерть, но нанёс бы увечье. Тут главное — лишить ожившего мертвеца конечности и его боевые возможности значительно упадут. А восстановиться я бы ему не дал.
Так что, может, он и принял верное решение… но оно оказалось слишком затратным.
Он вложил в защиту от моего копья столько сил, что на несколько мгновений ослабил контроль за полем боя. И этого было достаточно.