— А что дальше? — я чуть склонил голову. — Ты должен решить сам. И поверь, от того, как именно ты это сделаешь, многое может зависеть.
Мы смотрели друг на друга через изящный стол, между блюдами и чашками, как два игрока, занявшие позиции на доске, но ещё не раскрывшие ни одной фигуры.
— Знаешь, — медленно начал Крис, — этот разговор оказался сложнее, чем я думал. Всё-таки… Мы ведь столетиями были уверены, что ты тогда погиб. И теперь, когда я вижу тебя перед собой… Мне сложно принять, что это, действительно, ты, Демиан. Сложно даже просто осознать. Как ты вообще выжил?
Я хмыкнул и сделал неторопливый глоток ароматного чая, не спеша с ответом.
— Крис, дорогой мой брат… неужели ты и, правда, думаешь, что я возьму и выложу тебе все свои секреты? — я слегка прищурился. — Ты же сам никогда не рассказывал о своих уловках — ни мне, ни кому-либо ещё. У каждого из первородных хватает тайн. Так что не пытайся развести меня на откровенность. Мы с тобой были не настолько близки.
— Да-да, понимаю, — отмахнулся он с лёгкой улыбкой, почти играющей. — Ты куда лучше общался с Вивьен, чем со мной… или, скажем, с Эйгором. Не говоря уж о Маркусе.
— Какие интересные имена ты вспомнил, — заметил я, покачав головой. — А про остальных братьев и сестёр ничего не хочешь сказать?
— Пока рано, — с загадочной полуулыбкой отозвался Крис. — Да и не думаю, что они тебя прямо заинтересуют. Жизнь разбросала нас по разным уголкам мира. Не все заняты чем-то… стоящим.
— Вот оно как, — вновь ухмыльнулся я. — Значит, ничем интересным.
Хотя я и не наводил справки, не так-то просто было понять, как это сделать, и стоит ли вообще. Но уже одно то, как проявили себя Маркус и Эйгор за это время, говорит о многом.
Первородные не могут оставаться незамеченными, особенно за столько веков. Просто не всё, что они делают, становится достоянием общественности. Многие вещи решаются в тени, в кулуарах. А последствия — ох, как заметны, только никто не догадывается, откуда они.
С учетом того, кем нас сделал отец и через какие тренировки все мы проходили, очень сомнительно, что кто-то из первородных мог долго удержаться в тенях.
Мы не были созданы для тихой жизни. Это уж точно.
Крис пока ничего не отвечал, просто продолжал наблюдать. Его взгляд был слишком внимательным, слишком прицельным — как будто он составлял обо мне досье, делал выводы, сканировал каждую мелочь: движения, тон, паузы. Я чувствовал, как он работает — почти механически, как опытный аналитик или психолог.
И в какой-то момент мне даже захотелось нарочно повести себя нехарактерно. Сделать что-то резкое, сбить ему настрой, сломать шаблон. Просто чтобы усложнить ему мысленный портрет. Но я удержался. Всё же это было бы… ребячеством.
— В любом случае, поговорить о наших братьях и сёстрах мы ещё успеем, — благожелательно улыбнулся Крис, всё так же глядя прямо мне в глаза. — А сейчас, думаю, стоит поговорить друг о друге.
Интересно. Я посмотрел на него внимательнее.
— Не то чтобы у нас не было тем для разговора — напротив, их было более чем достаточно. Но мы с тобой столько времени не виделись, что теряемся даже в базовых вопросах.
— Пять веков, если не ошибаюсь, — добавил он, словно между делом. — Может, чуть больше или меньше. Не так важно. Главное — многое изменилось. А ты… всё это время оставался в тени. Не проявлял никак себя. И теперь мне просто любопытно — где же ты скрывался, брат?
Я молча встретился с ним взглядом. Его поза была всё той же — расслабленной, уверенной. Крис сидел с видом человека, который контролирует ситуацию, ведёт беседу по собственному сценарию и, что самое неприятное, получает от этого удовольствие.
Отчасти мне даже хотелось стереть эту самодовольную ухмылку с его лица. Но я сдержался. Всё же, как ни крути, я был старшим. И по положению, и по силе. Мне не подобало действовать импульсивно, особенно сейчас.
Он был гостем. А я — хозяином этого дома. Дома, который сам укреплял после своего пробуждения, который сам напитывал магией крови — древней, забытой, редко используемой даже пять веков назад. Он был надёжной крепостью, скрытой от глаз всех, кому не следовало знать о моём возвращении и о козырях в моих рукавах.
Я мог позволить себе спокойствие. И потому ответил ровно:
— Да, многое изменилось. Но знаешь, Крис… меня больше интересует, почему все так легко поверили в мою смерть. После того, как мы восстали против Никлауса… Неужели никто даже не допустил мысли, что я мог выжить?
— Поверь, Эйгор до последнего в это верил, — спокойно отозвался Крис. — Но… твои останки исчезли. Мы пытались искать их — поначалу. Но безрезультатно. А потом стало не до того. Мы получили свободу, и, честно говоря, сами не знали, что с ней делать.