Вампиру не нужны глаза, чтобы видеть жертву. Нам достаточно было слышать малейший шорох, чувствовать движение воздуха и, конечно, стук сердец. Ритм кровотока давал полную картину — не только местоположение противника, но и траекторию его движений. В кромешной тьме мы сражались не хуже, чем при свете.
Шаман, вероятно, уже предвкушал победу, рассчитывая, что ослеплённые враги растеряются. Но его расчёты не учитывали нашу природу. Я рванул вперёд, ориентируясь по звуку и теплу тел.
Навстречу мне вышли два новых противника, умело орудовавших копьями. Пришлось сделать шаг назад, парируя их удары, но большой угрозы они не представляли. Мне хватало навыков рукопашного боя и защиты доспехов — я не собирался позволять им даже царапнуть себя.
Отведя удары в сторону, я выбрал момент для контратаки. Первый гоблин рухнул к моим ногам. Второй неожиданно швырнул копьё и достал из-за пояса топорики. Судя по звуку, как они рассекают воздух — короткие с широким лезвием.
— Наконец-то что-то интересное, — усмехнулся я, уклоняясь от удара.
Но радоваться было рано. Где-то в темноте шаман наверняка уже понял, что его чары не сработали как планировалось. Хотя темп боя немного снизился, мы продолжали теснить гоблинов, сокращая численность отряда шамана. Это явно не улучшало его настроения.
Топорики взметнулись одновременно с разных сторон, не оставляя мне ни мгновения передышки. Этот гоблин, действительно, удивлял своей выучкой, но долго продолжаться это не могло. Дождавшись подходящего момента, я резко перехватил его правую руку, а когда он замахнулся вторым топориком — ловко увернулся, закручивая его руку за спину.
Осталось лишь подсечь ноги противнику, усилить давление на скрученную руку — кости затрещали в нескольких местах — и нанести точный удар ладонью по плечу второй руки. Гоблин подо мной взвыл от боли и бессилия, но я не стал его добивать. Жалость к этому существу? Нет. Просто каждая секунда на счету — шаман продолжал стучать посохом, явно готовя новый трюк.
— Хватит уже колдовать, — тихо произнёс я, вновь бросаясь вперёд.
На этот раз я ловко уклонялся от гоблинов-воинов, пытавшихся преградить путь. Неизвестно, что именно замышлял шаман, но допускать новые его выходки было нельзя. Потери среди своих людей в этом бою я не планировал терпеть.
Тем неожиданнее для меня стало, когда я почти дотянулся до шамана, ощутить резкий захват на руке. В темноте невозможно было разобрать, что именно её сковывало — верёвка, кнут или что-то иное. Мой рывок прервался, а гоблин-воин явно злорадствовал, чувствуя себя победителем, сумевшим остановить непобедимого врага.
Смешно. Насколько же наивны эти существа… Хотя люди ненамного отличаются от них, хоть и будут это отрицать.
Вместо того чтобы бороться с захватом, я резко дёрнул руку на себя. Гоблин отчаянно сопротивлялся, но его сил и веса не хватило — с пронзительным криком он полетел вперёд, прямо ко мне. В этот момент навстречу уже бежали двое других воинов, но важнее был шаман — его посох издал сложную мелодию, и вдруг исчезли все звуки.
Теперь и слух отнял? Что дальше? Обоняние?
Возмущаться по этому поводу было бессмысленно. Я по-прежнему прекрасно чувствовал расположение противников и не собирался останавливаться. Да, моим людям теперь пришлось бы сложнее — магам нельзя использовать масштабные заклинания, чтобы не задеть своих. Но это не стало серьёзной проблемой.
Я сделал последние два шага к шаману. Все его приготовления оказались напрасны. Оставалось лишь продемонстрировать ему всю глубину его ошибки.
Отчасти я ожидал подобного развития событий. Такой огромный шатёр явно служил не просто для отдыха — давно известно, что гоблины обладают выраженной племенной структурой и хищными наклонностями. Если шаман содержал такие хоромы, значит, за этим скрывалось нечто большее, чем просто место для отдыха и развлечения. Плотная ткань шатра скрывала содержимое, но что тревожило больше — я не ощущал внутри признаков жизни.
Когда я бросился к шаману, а он отступил на шаг назад, мои опасения подтвердились. Из-за его спины выпрыгнули две массивные туши — явно мёртвые гоблины, подвергшиеся посмертной модификации. Их тела раздулись, став в несколько раз крупнее обычных сородичей, а зелёная кожа покрылась кровавыми символами, которые теперь тускло мерцали в темноте пещеры.