Мой рост тогда был сильно ниже. Очень маленькая, я едва дотягивалась ему до подбородка, несмотря на несильную разницу в возрасте. Однако это не помешало мне бросить рюкзак на землю и броситься на обидчика. Драка, правда, продлилась недолго. На крики мальчика выскочили его родители, нас разняли. А мои потом неделю отправляли меня отрабатывать моральную компенсацию старейшине. Я умоляла их не делать этого. Отец был непоколебим. Ташка успокаивала, говорила, что это всего лишь неделя, подкармливала конфетками и не понимала, почему с уборки сада семейства Богдана прихожу вся в слезах.
Я терпела все. Старейшина поливала мою семью грязью. Говорила, что раз мои родители не озаботились моим воспитанием, их следует исключить из клана. Что я – их главный позор. Богдан ставил мне подножки, портил работой, когда не видела старейшина – плевал. Я молчала. Знала, что бессмысленно жаловаться, мне все равно никто не поверит. Но люто возненавидела и после отработки наказания старалась не встречаться ни с кем из его семьи.
Тогда я еще не знала, что моя молчаливая клятва не будет сдержана по моей же инициативе.
***
– Серьезно, метро? У богатого мальчика что, машину забрали?
Богдан скидывает меня со своего плеча только возле входа в подземную станцию. Я потираю ребра, которыми всю дорогу билась об его плечи. На ладони явно позже появится синяк – с такой силой я била его в спину, лишь бы отпустил.
– Так быстрее доберемся до дома, рыжуля.
– Не называй меня так!
– Как скажешь, рыжик.
Если бы взглядом можно было убить, мой новоявленный муж явно бы сейчас упал к моим ногам. К сожалению, таким очень, как оказалось, полезным навыком, я не обладала. А жаль, так можно было бы овдоветь даже раньше положенного срока.
Оборотни живут долго. Если обычный человек умирает в среднем в семьдесят, максимум восемьдесят лет, то для нас дожить до ста являлось обыденностью. При этом каждый обязан родить на свет потомство не позднее тридцати лет. Мужчинам можно отложить вопрос о детях до сорока.
Пары складываются именно после жребия. Старейшины собирают имена всех незамужних и неженатых, а после вытягивают листочки с именем каждого мужчины и женщины. Все верят в то, что сама Первая Лисица ведет руки старейшин и таким образом подсказывает, какие семьи будут наиболее счастливыми. Я же считаю, что это очень хорошая подтасовка. Иначе сегодня меня бы не выдали замуж за этого.
– …жить будем первое время вместе у меня, - доносится до меня голос Богдана, и я осознаю, что он уже некоторое время говорит о том, что нас ждет. – Каждую ночь буду приходить к тебе ровно в десять. А там быстрый секс и по своим делам. Пока не забеременеешь, ждать буду в своей комнате.
– А потом? – интересуюсь я искренне. Интересно ведь, что он придумал.
– Родишь мальчика – разойдемся. Родишь девочку – будешь беременная повторно до тех пор, пока не родишь мальчика.
Я смеряю альфу взглядом, принципиально задержавшись в районе паха. Вся моя поза так и излучает скепсис. Надеюсь, мужа это заденет и оскорбит.
– Лисавский, у тебя что, комплексы? Что за цель родить именно мальчика? Чай, не голубых кровей-то. Что передавать по наследству собрался? Свои детские штанишки? Не хватает денег на новую одежду?
Муж хмыкает.
– Тебя не должно ебать, какие причины заставляют меня желать именно мальчика. Так что заткнись и запоминай, что ровно в десять ночи я жду тебя голой в своей постели. Без вариантов.
Какой наивный. Впрочем, посвящать его в свои планы относительно своего присутствия в квартире на назначенное время я не собиралась.
Вагон постепенно заполняется, и мы замолкаем. На меня косятся. Я хмыкаю. Это неудивительно: нечасто увидишь невесту в метро. Благо, Таша успела снять с меня фатиновую накладную юбку, поэтому мое платье можно назвать просто ультракоротким мини. А фату снимать я не стала, хотя еще утром и была против нее.
Я не замечаю, как глаза слипаются. Ехать довольно далеко. Я позволяю себе смежить веки и подремать, но счастье сна в качающихся вагончиках длится недолго .
– Подъем! – шипит мне в ухо Богдан. – Еще не хватало, чтобы ты мою рубашку слюной своей закапала.
Я фыркаю и закатываю глаза. Первозданная, если бы мне платили каждый раз, когда он говорит очередную глупость, я была бы уже богата.