- Да я уж сам разберусь, в ком там дело, если ты не возражаешь... И передай Сергею: чем тебя подсылать, пусть лучше найдет время для душевной беседы.
- А Серега меня не подсылал, - упрямо буркнул Гошка, потупившись. - Я сам.
Чтобы туповатый, боязливый Гошка хоть шаг сделал против железной воли Сергея, самого старшего из братьев Паниных? Да кто в такое поверит? Владимир не сомневался, что именно Сергей, оборотистый, жуликоватый и напористый, не побрезговал втянуться в криминал и младшего полностью подмял под себя.
- Иди домой, Гоша, - сухо приказал Владимир. - Я сам во всем разберусь.
- Они же убьют меня! - взмолился Гошка.
- А об этом тебе следовало раньше подумать. Я тебе, Георгий, много раз говорил: ты не тем делом занялся...
- Если ты хочешь, уйду я насовсем от Сереги, брошу на него шестерить. Обещаю!.. Хочешь, я с тобой останусь, все делать буду, как скажешь? Хочешь?
- Ну вот еще, нужен ты мне! - рассердился Владимир и легонько столкнул брата с дороги. - Брысь пошел!
- Зачем тебе это надо, Вовка? - Гошка чуть не плакал. - Ты же не только мне, ты же и себе проблему наживешь!..
Владимир молча шел вперед, не реагируя больше на голос младшего брата.
Гошка постепенно отстал.
- Сука ты! - со злыми слезами в голосе хрипло выкрикнул он в спину Владимиру. - Награду, что ли, ждешь? Смотри, как бы посмертно не получить!.. Вспомнишь еще!
Голос Гошки затих. Наверное, он остался стоять на аллее. По крайне мере, Владимир не слышал его шагов.
Пытаясь успокоиться, Панин пошел быстрее, стремясь поскорее преодолеть оставшиеся до подъезда метры.
"Проблему наживешь..." Проблему Владимир уже нажил.
Ему не хотелось сейчас думать о ней. Эта проблема за пару дней вымотала нервы. Всякий раз, когда он принимался размышлять о том, что случилось, он терялся и приходил в отчаяние. Мысли о Марине на какое-то время выводили его из этого состояния. Но даже ее поддержка не могла помочь. Тревога мучила Владимира. Его заботило даже не то, что братья фактически вступили в конфликт с законом. Судя по всему, некоторые участники событий могли в любой момент предъявить Сергею Панину счет.
* * *
Алена сто раз пожалела о том, что решила остаться. Вообще-то ее никто не только не заставлял, но даже и не просил. Наоборот, Гошка поминутно ворчал, ругался и гнал Алену домой. Но она домой так и не пошла. В конце концов какая разница, заявится она домой в одиннадцать или заполночь? Да никакой. Все равно выговор будет. Но не очень сильный. Родители уже стали привыкать тому, что Алена иногда часами где-то пропадает со своими друзьями. Нет, они вовсе не были беспечными родителями, и им не было наплевать на свою семнадцатилетнюю дочь. Скорее наоборот, опека была плотной. Вечно одно и то же: "Куда идешь? С кем? Уроки сделала? Домой не позже десяти! Этот наряд слишком вызывающий... На дорогу смотри, в лужи не наступай, надень перчатки..." А вернешься, отчитайся, где была, что делала, не замерзли ли ноги... Поздними возвращениями домой Алена старалась не злоупотреблять. Обычно приходилось придумывать всякие более-менее правдоподобные оправдания: поздно кончился фильм, долго вместе делали уроки, день рождения у подруги... Иногда прикрывал брат. Он был старше на пятнадцать лет, жил отдельно и по слезной просьбе сестренки мог заверить родителей, что оставляет Алену до утра у себя. К счастью родители всему этому верили и полностью доверяли друзьям дочери. Правда, была во всем этом одна беда: родители думали, что знают всех друзей Алены. А она их не разубеждала.
Георгия Панина они не знали. А если бы невзначай узнали, то точно не обрадовались бы. На них не произвело бы никакого впечатления то, что Гошка - младший брат и помощник одного из местных новых богатеев. Отец Алены в сравнительно недавнем прошлом был очень влиятельным человеком в городке. Алена сама это время уже не помнила, но разговоров об этом в доме хватало. Отец с высокомерным презрением отзывался о тех, кто недавно приподнялся. Новому русскому бизнесмену Панину тоже доставалось от Алениного отца по полной программе. А уж Гошке досталось бы и того больше. В глазах Алениных родителей Гошка был человеком, которого ни в коем случае нельзя подпускать к девочкам из приличных семей.
В глубине души Алена не могла не согласиться: такие парни, как Гошка, не были образцом для подражания. Гошка был симпатичным парнем, старался следить за собой, а когда выряжался в деловой костюм, то становился очень представительным, прямо как те молодые евангелистские проповедники, которые бродят по улицам и в самый неподходящий момент норовят поговорить с тобой о царствии небесном. Но все это производило впечатление, пока Гошка не открывал рот. Сразу становилось ясно, что Георгий Панин - существо простейшее, которому вращаться в приличном обществе крайне затруднительно. Пару раз Алена пыталась познакомить Гошку со своими друзьями, отпрысками районной аристократии, но из этого ничего не вышло, кроме трагикомических недоразумений. Гошка не мог поддержать ни один разговор: он понятия не имел о вещах, о которых беседовали Аленины приятели. Его манеры оставляли желать и желать, а словарный запас был просто на грани.
Но Алена ничего не могла с собой поделать. Сначала Гошка ей понравился: высокий, темноглазый, симпатичный, отлично водит машину, классно танцует и обалденно целуется. Потом она пришла в ужас от его непроходимой серости. Гошке уже шел девятнадцатый год, но создавалось впечатление, что его образование исчерпывается четырьмя-пятью классами. Но все же... Любовь зла, особенно в семнадцать лет. Алене оказалось интереснее с темным наивным Гошкой, чем со спепсивыми юными снобами из дружеской коллекции родителей. Алена оценила спокойную Гошкину рассудительность, великодушие и преданность. Он стал ей дорог, и все его беды она переживала, как свои.
За те полтора-два часа, пока они вдвоем утаптывали безлюдные дорожки на набережной, они успели несколько раз наорать друг на друга и затем помириться снова. В этом не было ничего необычного, они ссорились и мирились постоянно... Потом наконец появился Гошкин брат. Шел по центральной аллее сквера, помахивал кожаной папкой. Гошка направился ему навстречу.
Стоя поодаль, Алена слышала только резкие голоса двух спорщиков. Гошка упрашивал, Владимир непреклонно качал головой. Гошка бежал за братом, что-то ему говорил, хватал за руку, и, наконец, остался на тропинке один.
Алена побрела к другу. Тот, не двигаясь, стоял и ежился, засунув руки в карманы спортивных брюк.
- Гоша!
Он не обернулся, застыл на месте, словно не слыша.
- Гошка, ну что ты тут застрял?! - Алена подошла, дернула его за локоть, развернула к себе. - Ты слышишь? Гошка!.. Гошенька, ты чего?
Гошка отчаянно кривился, морщился, шмыгал носом, изо всех сил стараясь сдержать слезы.
- Что, не вышло, да? - огорчилась Алена.
Гошка выдернул руку, утер нос рукавом и задрал голову, уставясь в темное октябрьское небо и горестно шмыгая.
- Ну все, Аленка, влип я... - пробормотал он, глотая слезы.
- Твой Володя что, совсем дурак?! - воскликнула Алена. - Он что, не понимает?
- Да все он, сволочь, понимает... - буркнул Гошка и серьезно взглянул на нее. - Он, похоже, какую-то свою игру затеял... Будет он обо мне думать, как же. Он всю жизнь меня в упор не видел, так больно надо ему обо мне беспокоиться...
Гошка замолчал, задумался. Алена подождала немного, потом нетерпеливо топнула ногой:
- Ну и что теперь?!
- Самое правильное... уехать отсюда к чертовой матери... - тоскливо отозвался Гошка. - Все равно куда, а лучше куда-нибудь подальше... Чтобы никого из них никогда в глаза не видеть..
- Чтобы уехать, нужны деньги, - заметила Алена.
- А то я не знаю! - тоскливо сказал Гошка. - Вопрос в том, где их взять. Серега, жмот, такие крохи дает, даже на пиво не хватает.
- Гоша... Гош! - Алену вдруг даже в жар бросило. - У меня идея...
Он скептически глянул на подругу.
- Какая еще идея? Пива попить?.. Поздно уже. Да и... не на что.