Гном кивнул, и Беседующий живо добавил:
— Но я здесь по делу — вдобавок к тому, чтобы проверить слухи, что мой дорогой друг на последнем издыхании. Я рад убедиться, что слухи оказались безосновательными.
Не дождетесь, хотел, было, сказать гном, но попридержал язык. Он всего лишь посмотрел на Беседующего, который спросил:
— Ты слышал о церемонии, которая называется Кентоммен?
Флинт кивнул, и лорд в золотой мантии продолжил:
— Мы провели изрядную часть прошедшей зимы, планируя Кентоммен Портиоса, который состоится в Башне Солнца меньше чем через два месяца.
Они посмотрели друг на друга через голый каменный пол бунгало, затем Солостаран бросил взгляд в сторону горна.
— Я хотел бы, чтобы ты сделал специальную медаль в честь этого события. Я подарю эту памятную медаль Портиосу во время Кентоммена.
Беседующий-с-Солнцами сделал глубокий вдох.
— Я хотел бы, чтобы эта церемония сблизила эльфийских дворян, мастер Огненный Горн. Боюсь, что недавние… перемены… внесли некоторый раскол, и я хочу, чтобы эта церемония обратила их внимание на мою приверженность определенным… — он улыбнулся, — неизменным эльфийским традициям.
— Мне нет необходимости говорить, друг мой, что успешность данной церемонии может иметь огромное значение в укреплении притязаний Портиоса на место Беседующего. И твоя медаль, которую я вручу ему, будет частью этого.
— У тебя есть соображения по дизайну? — спросил Флинт.
Солостаран поднялся, и поставил пустую кружку на стол.
— Конечно, у меня есть идеи, но я хотел бы увидеть, что ты придумаешь. Из всего моего окружения, мастер Огненный Горн, ты, может быть, лучше всех знаешь меня. И это знание может теперь помочь тебе.
Он замолчал, как будто размышляя о чем-то далеком от этой темы, и Флинт тихо сказал:
— Для меня будет честью сделать медаль для этой церемонии.
Солостаран поднял взгляд и улыбнулся; его глаза наполнились редкой теплотой.
— Благодарю, Флинт. — Гном внезапно увидел, каким уставшим выглядит Беседующий, будто он провел долгие ночи в тревожном сне, а может и вовсе без сна. Беседующий, казалось, заметил сочувствие во взгляде Флинта. — Путь Беседующего тернист, Флинт. Взгляни на мою собственную семью.
Флинт, наконец решив, что не умирает, сбросил одеяло, дотянулся до своего деревянного сундука и вытянул свежую белую льняную рубашку, с вышитыми по воротнику осиновыми листьями, любезность портного Беседующего. Он надел ее через голову.
— Ты имеешь в виду смерть Танисова от… смерть твоего брата?
— Конечно, смерть Кетренана и Элансы, — согласился Солостаран, — но также и смерть Ареласа, моего самого младшего брата. У моих родителей было трое детей, но выжил только один. Квалиност, если потребуется, может выбрать себе Беседующего, не Портиоса, так Гилтанаса или даже Лорану.
— Арелас? — произнес Флинт, напоминая Беседующему.
— Арелас родился всего лишь через несколько лет после Кетренана, и умер вскоре после моего среднего брата.
— Какое мучительное для тебя время, — тихо сказал гном.
Солостаран поднял взгляд.
— Да, для всех нас. Кетренан умер, а Эланса была словно живое привидение, ожидая рождения своего ребенка. Весь двор был окутан мрачным покровом, который мы не могли стряхнуть. — Он проследил, как гном втиснулся в зеленые бриджи и натянул темно-коричневые шерстяные носки. — Затем через проезжего путешественника в Каергот мы получили весть, что Арелас покинул город и возвращается сюда.
Он улыбнулся.
— Видели бы вы, друг мой, как преобразился двор. Мой младший брат покинул Квалиност десятилетиями ранее маленьким ребенком, и не вернулся. Затем, в разгар всего этого… этой боли, он возвращался.
— У меня было чувство, что я потерял одного брата и обрел другого, и хотя боль от гибели Кетренана все еще была огромной, было некоторое утешение в том, что я, наконец, познакомлюсь с этим младшим братом. Видишь ли, я едва знал Ареласа. Он оставил двор в очень юном возрасте.
Флинт задумался. Почему знатное семейство Квалиноста отсылает своего самого младшего отпрыска? Хотя он ничего не сказал, должно быть, вопрос читался в его глазах.