Визит Мирала, каким бы он ни был коротким, помог развеять гнетущую атмосферу, опустившуюся на трио после ухода Тайрезиана. Гном сдвинул со стола инструменты, которые он использовал при создании медальона, и вместо того, чтобы хандрить, Флинт, Танис и Эльд Айлия, к тому моменту, когда принялись грызть намазанные маслом кукурузные початки, ощущали уже едва ли не радость. Наконец, они передали по кругу кухонное полотенце, чтобы вытереть руки и, удовлетворенные, отодвинулись.
— Ох, — сказал Флинт, — как сказала бы моя мама «Путь к душе гнома лежит через его обеденную тарелку».
— Да? — спросил Танис, толкая гнома локтем. — А что еще говорит твоя мама?
Флинт рассмеялся.
— У нее есть изречение на каждый случай. «Слишком много поваров делают работу легкой», скажет она и велит мне и моим тринадцати братьям и сестрам чистить амбар. У меня годы ушли на то, чтобы понять, что она имела в виду на самом деле. Для меня это звучало гномьим законом.
Айлия рассмеялась и один за другим вытерла о полотенце свои длинные пальцы.
— Что еще она говорит?
Флинт откинулся в кресле.
— Я помню, как однажды пожаловался на то, что один из детей в городской школе задирал меня. Она погладила меня по голове и сказала: «Не волнуйся, Флинти. Одно гнилое яблоко не испортит целый котелок рыбы».
Флинт фальцетом процитировал свою маму, и Танис улыбнулся. Но взгляд Полуэльфа был задумчивым.
— Как она выглядит? — спросил он. — Она красивая? — Эльд Айлия бросила мудрый взгляд на Полуэльфа, а затем на гнома, который, не похоже было, что заметил его.
— Ну, — ответил Флинт, — Полагаю, твои высокие стройные эльфийские друзья не сочли бы ее красивой, но мы, четырнадцать ее детей, считаем, что она просто замечательная. Конечно, у нее немного лишнего веса…
— Попробуй выносить четырнадцать детей, и посмотрю, что будет с твоей фигурой, — заметила Айлия.
…но у нее милое лицо, и она готовит, как богиня. И к тому же, довольно большие порции. — Флинт похлопал свое выпиравшее брюшко, затем покраснел, выпрямился и попытался втянуть живот. Улыбка Айлии стала еще шире.
— А как выглядит твой отец? — спросил Танис.
— Ох, парень, мой отец умер, когда я был еще подростком. Слабое сердце. Наследственная болезнь Огненных Горнов, по крайней мере, по мужской линии.
— Бедная твоя мама, — тихо произнесла Айлия.
Флинт кивнул.
— Она все эти годы после смерти Папы скрепляла семью. Поставила моего старшего брата Эйлмара работать у папиного горна — и изредка подменяла его на более легких работах.
Айлия тихо встала и опустила обеденные тарелки в кипящую воду, в которой варилась кукуруза. Когда Танис вскинул брови, она улыбнулась и сказала:
— Ни к чему тратить воду. Так тарелки довольно неплохо отмоются. — Затем она вновь села и кивнула Флинту продолжать.
— Я был вторым по старшинству, — мечтательно произнес гном. — После кончины Папы, Мама поручила мне амбар. Помню одно раннее весеннее утро в Доме на Холме. Я вышел из амбара, пытаясь отделаться от отвратительного запаха сыроварни, огляделся вокруг на холмы и хвойные деревья. Он вздохнул. — Парень, Квалиност прекрасен, и Дом на Холме не хуже. Тем не менее, это была маленькая-маленькая деревня, и, в конце концов, мне пришлось покинуть ее, чтобы повидать мир.
— Я хотел бы когда-нибудь побывать там, — сказал Танис, а затем подсказал, — Твоя мама?…
Флинт нахмурился, задумавшись.
— О-о. Я стоял там, у открытой двери амбара, наслаждаясь солнцем, погодой, деревьями и зелеными холмами, а Мама вышла на крыльцо и окликнула, — и он снова заговорил фальцетом, — «Флинт Огненный Горн, не загораживай дверь амбара, пока ранняя пташка ловит червячка!» — Он сотрясся от безмолвного смеха. — Полагаю, это означало, что она хотела, чтобы я вернулся к работе.
Он встал и потянулся, затем подошел к кипящей воде, чтобы выудить кузнечными клещами тарелки.
— Однажды, — произнес он, оборачиваясь к своим гостям, — когда моя младшая сестра Файделия стала жаловаться на нашу бедность, и на то, сколько всего у детей мэра, моя мама посмотрела на всех нас и сказала, «Ох, с другой стороны забора трава всегда зеленее».
Эльд Айлия с Танисом ожидали концовки, но Флинт встряхнул клещи и произнес:
— Мы были ошеломлены. С минуту мы не говорили ни слова. Она верно подметила!
Он сделал паузу, продолжая держать клещи.
— Затем, как я помню, все четырнадцать из нас стали смеяться и не могли остановиться. Я хорошо помню, как Айлмар упал на спину на каменный пол, держась за бока и заливаясь смехом, пока не начал задыхаться. Даже мой брат Руберик, обычно обладавший чувством юмора наковальни, принялся хватать ртом воздух, так сильно он смеялся. Когда мы пришли в себя, то увидели, что Мама вышла с кухни, в гневе бормоча и гремя чайниками.