Молодость продолжается, поняла Виолетта, но по той ли дорожке приходится шагать? Остается гадать, слушая песни по военному радио.
- Чего грустишь? – Змитер подкрался сзади и присел рядом на полено, заменяющее лавку.
- Да так. Мысли навалились, - вздохнула девушка, глядя на островок леса, в котором она недавно ехала.
- От большого ума большие мысли?
- Слишком большие…
- Ну, ничего, - рассмеялся мужчина. – Все мы через такое проходили.
- Твой смех как-то пугает, если честно, - сказала Виолетта, косо поглядев на Змитра.
- На самом деле, - затянулся тот трубкой, - над этой жизнь только и остается, что смеяться. Иначе как жить?
- С трудом.
- Да каким трудом? Думаешь, у нас с тобой проблемы? Ты-то поторчишь здесь пару годиков и махнешь дальше. Я вот, бывает, думаю, чего в жизни добился, не зря ли ее вообще прожил. А вот на выходных водочки с зятем попью, с внуками поняньчусь, с женой поругаюсь немножко, и сразу легче станет. А атаману что делать? Вот у него проблема, так проблема. Обрати на него внимание, слышишь. Сильный он мужик. Он много пережил, ничего его не сломало, и рога эти треклятые не сломают.
- Это какой-то абсурд, - рассмеялась Виолетта, вспомнив своего нового пациента.
- Во-о-о-т, - улыбнулся Змитер. – Правильно! Смейся над подобным. По-доброму смейся, стараясь помочь. Так и людям легче станет.
- Мне кажется, не над всем в этом мире можно смеяться…
- А вот это ты уже решишь сама, - мужчина потрепал девушку за щеку, как внучку, потом потянулся и куда-то поплелся.
Виолетта еще долго сидела. Она наблюдала за небольшим облачком, неторопливо плывущим к горизонту. Оно никак не могло противиться подгоняющему ее ветру, но все равно выглядело таким свободным. А когда облачко скрылось за горизонтом, Виолетта осознала, что что-то поняла. Вот только она еще не знает, что именно. Мысль родилась где-то на подкорке. Она совсем маленькая, даже невидимая, но уже способна залечивать некоторые душевные ссадины.
И с чувством нарастающего покоя, девушка прожила оставшийся день, ни о чем не думая. Она дозвонилась маме, с трудом убедила ее, что с ней все в порядке и что ей не грустно, а просто устала. Пожелав спокойной ночи, сама пошла спать.
Утром стало известно, что рога никуда не делись.
- Твой косяк, - обращался атаман к скитальцу, а потом сказал чернокожему: - Начинай.
Джабадайя кивнул и молча начал готовиться. Мужчина пришел с чемоданчиком, зная, что у его коллеги ничего не удастся. Он достал небольшую жестяную баночку с черной пастой и нанес ей несколько замысловатых символов на свой лоб и лоб Емельяна. Потом в центре комнаты, там, где вчера скиталец нанес круг, расположил в форме треугольника шесть свечей, в центр фигуры поставил старый человеческий череп.
- Я позову своего друга, - пояснял колдун, усаживаясь перед свечами. – Он давно умер, но был невероятно мудрым и сильным. И к тому же он не против мне помочь. Если дело тут в злом духе, я уверен, мой товарищ справится.
Чернокожий закрыл глаза, глубоко вдохнул, громко выдохнул. Он поднял руки и запел. Голос его навевал некую тревожность. То высокий, то надрывающийся. Порой казалось, колдун выплевывал или выкашливал звуки, которые сами по себе в воздухе складывались в слова. Сперва он качался с поднятыми руками и пел, потом его глаза резко распахнулись и Джабадайя закричал. Это продлилось недолго, очень быстро мужчина успокоился и вновь вернулся к песне. Когда слова закончились, колдун утробно замычал и принялся тушить пальцами свечи, выкрикивая каждый раз, вероятно, имя своего товарища.
- Мне всегда казалось, что магия вуду выглядит иначе, - задумчиво проговорила Виолетта.
- Тс-с, - это скиталец приказал ей молчать.
Когда осталось две свечи, он взял их аккуратно сунул огоньки в глазницы черепа. Тут колдун закатил глаза и заговорил:
- Он пришел. Не дергайтесь, Емельян, дайте ему изучить вас.
- Та я не двигался, - пожал плечами атаман.
- Я сказал, не дергайтесь. И не говорите, - Джабадайя вытянул перед собой руку, будто указывая кому-то невидимому, руководя им. – Он… заинтригован. Говорит, очень интересно. Очень необычно. Ему нравится.
- Я рад за него, - пробасил Емельян. – Я могу от этого избавиться?
- Нет, - сказал колдун.
- Проклятье! Вы издеваетесь?!
- Большая женщина была права. В некотором роде. Рога – это только начало. Вас скоро ждут перемены. Не в лучшую сторону.
- Думаю, не нужно быть колдуном, чтоб понять это! – закричал Емельян и стер знак со лба.
- Мне очень жаль, - чернокожий учтиво поклонился и ушел.
- А ты что можешь сказать? – Емельян спрашивал у Виолетты.
- Ну… - закашлялась девушка. – Можно их… отпилить.
- Голову себе отпили! Зачем ты мне вообще нужна с такими советами?!
- Извините, - проговорила врач. – Понимаете… это невозможно. Это не какие-то наросты на коже. Это, блин, настоящие рога! Как у… барана! И они растут прямо из черепа! Это невозможно так просто вылечить. Вам нужна операция. Это все, что я могу сказать.
- Операция? В город я не поеду. Там на мне опыты ставить будут.
- Да не будет никто ставить на вас опыты! Без вашего согласия… Я могу попробовать сама удалить вам их. Думаю, у меня должны быть инструменты.
- Я подумаю, - кивнул атаман. – А пока иди.
Виолетта хотела еще что-то сказать, но не придумала, поэтому молча вышла из комнаты. Она вышла на улицу и села на перевернутое металлическое ведро. Было холодно и мокро, но девушку это не волновало.
- Я в нем навоз ношу, - сказала какая-то старушка.
- Я учту, - ответила Виолетта. Теперь еще стало и мерзко.
Девушка пыталась включить рационализм, представляла предстоящую операцию. Какие разрезы, как обработать культи рогов, шлифовать череп или нет, как зашивать кожу? Получится ли вообще удалить? Если получится, что если они опять вырастут? Эти мысли так быстро проносились в голове, что Виолетта не успевала находить хотя бы подобие ответа.
В чем-то Змитер был прав. Ее проблемы как-то начали меркнуть. Все идеи ушли на второй план, вокруг витала одна единственная цель, появилось искреннее желание – помочь Емельяну. Вряд ли кто-то ей поверит, как говорил сам атаман, вряд ли она сможет рассказать эту историю коллегам, детям, внукам, друзьям. Они назовут ее бредом, и будут правы.
Но она попробует сохранить рога. Хотя бы один. Спрячет или повесит в рамке под стеклом – это неважно. Виолетта будет знать, что этот случай не сон, не выдумка. Возможно, когда-нибудь она кому-нибудь расскажет. Если этот кто-то заметит висящие на стене рога или найдет их в забытом ящике. Скажет в шутку и первой рассмеется. И пусть человек сам решает, верить или смеяться.
- Едем, - сказал вышедший на крыльцо Змитер.
- А Емельян?
- Он не едет, - сказал мужчина, задумчиво рассматривая рог в своих руках.
- Это… - Виолетта испуганно смотрела на то же.
- Ага, - кивнул Змитер. – Уговорил его срезать.
- Зачем?
- Трубку себе новую сделаю. Эта уже испортилась, - Змитер вытряхнул остатки табака и спрятал трубку в карман. – Пообещал Емельяну пистоль со времен Пушкина. Мне он не нужен, а атаман любит такие вещи.
- А второй рог?
- Сказал, будет с ним жить.
- Чего?!
- Он сказал, - рассмеялся Змитер, – что ему семьдесят лет и уже наплевать, что подумают окружающие. Особенно, когда он этим окружающим платит.
- То есть до конца жизни он будет ходить рогатым? – уточнила Виолетта.
- Ага, - кивнул мужчина. - Я пообещал, что приеду и мы покурим из его рога.
- Поехали домой, Змитер, - вздохнула Виолетта. – Я устала.