— Эх, Киш, Киш, ведь только утром ты съел вкусного вчерашнего зайца!
— Мхе мхо вхи! — С гордостью. Да ты, парень, просто болтун, уже целые предложения вяжешь. Удивительно, сколько разных слов можно придумать из трех букв, при том, что средняя непременно "хэ".
Нагибаюсь выдернуть копье, и снова падаю на четвереньки. О, мое одеяльце из кроличьих шкурок, вовремя оно подвернулось под руку, дождь никто не отменял, повяжу на голову, и продолжу осмотр поля кишевой воинской славы.
Что с другим злодеем? Лежит на боку в десяти метрах, где его настигло легкое копье, пущенное сильной рукой моего маленького друга. Удар пришелся в правую сторону живота, ниже ребер, в печень. Мужика скрутило болью, и разогнуться сил уже не хватило. Других ранений не наблюдается, голова цела, и лицо его… погоди, сейчас, пусть головокружение пройдет… его зверская морда очень похожа на ангельскую рожицу Киша. И что характерно, на обоих трупах ни клочка одежды, ни даже шнурка с клыками или амулетами, как это заведено у дикарей. Они соплеменники, возможно, лично знакомы, не исключено, что Киша изгнали за какое-то преступление, или он сам сбежал. Во всяком случае, добра он от них не ждал.
А где же третий, тот, которого Киш поразил дальним броском? А вон он, в дружеской компании трех песцов, стаи ворон и других крупных, незнакомых мне птиц. Посмотрим. Этот гораздо моложе тех, юноша, даже не молодой человек. Рана на бедре, и разбита голова, пытался уйти, но Киш не позволил. А все остальное сделали падальщики, в том числе и наш знакомый Триффид. Теперь уже он за нами не побежит, здесь ему поживы на несколько дней.
А нам с Кишем надо уходить, и чем скорее, тем лучше, и чем дальше, тем безопаснее. Никогда не поверю, что у племени, к которому принадлежат эти парни, только три бойца. Нет, это была небольшая группа рядовых охотников, и когда они не вернутся назад, их будут искать. Сколько человек отправят на поиски, угадать не возьмусь, но если даже только четырех, нам с Кишем хватит за глаза. Мы и от этих-то отбились можно сказать случайно. Если бы хоть один из бросков Киша был менее точен, а штыковой удар не так ловок… И дубина, поразившая меня, могла пойти не вскользь, а на несколько сантиметров ниже.
Нет, если так рассуждать, то и Киш мог бы не сломать лук, и трех стрел могло хватить на всех нападающих. И нет ничего невероятного в том, что Киш попал обеими бросками, странно то, что я не попал, метнув в упор. И удар дубины я мог отразить удачнее, а то и вовсе принять нападавшего на подставленное копье. Так что все получилось вполне средне.
Но это не значит, что мы можем здесь спокойно оставаться. Пусть меня сильно качает и мутит, пусть слабость в ногах и шум в голове. Целый день впереди, надо уходить.
— Киш, уходим!
Я брел по берегу на автопилоте, временами чувствуя такие сильные приступы слабости, что мне приходилось садиться на земли и несколько минут приходить в себя. Киш шустрил впереди, размахивая сломанным луком, стрелять зайцев ему было нечем, но это не уменьшало его активности. Он то спрыгивал с берега на отмель и брел по мелководью, игнорируя запредельный холод речной воды, то отходил в тундру, и взобравшись на холм по-наполеоновски озирал окрестности.
Чего это он там остановился и разглядывает? Пока я доковылял до места, заинтересовавшего Киша, тот снова ушел вперед. А это были просто кости, только относительно свежие. Падальщики уже счистили с них остатки мяса, а трубчатые кости были опять поколоты на камне. Человеческая работа. Жаль, что заваленный и съеденный зверь не овцебык, обрывки шкуры есть, но шерсть на них короткая, никуда не годится. А вот еще кость и зубы на ней… Отворачиваюсь и резко, едва не упав, отхожу. Погоди, противно, но надо уточнить, иначе потом буду думать и мучиться, не показалось ли мне. А вообще, отличу я челюсть человека от телячьей или свиной? Попробую. Возвращаюсь, приседаю над проблемной костью, опять вскакиваю, снова с трудом сохраняя равновесие. На челюсти тускло сверкали металлические зубы.
Не зря Киш так волновался, эти голозадые убийцы съели здесь человека. Причем не своего соплеменника-дикаря, а моего современника. И судя по обрывкам шкуры и отсутствию остатков нормальной обуви и одежды, фестивальщика. И на его месте могли быть мы. Кошмар.
Наш поход продолжался уже довольно долго, и, несмотря на мою тихоходность мы отошли довольно далеко, когда я заметил на отмели у берега интересную корягу. Спустившись с берега, с усилием вытащил из речного песка оленьи рога на черепе, огромные, больше метра длиной, но не сильно ветвистые, с несколькими короткими отростками. Раздумывая, стоит ли взять его с собой, и на что его можно использовать, я обнаружил, что оставил на месте побоища все нажитое непосильным трудом имущество. С собой у меня была только накидка из кроличьих шкурок, кстати, так хорошо защищавшая голову, шею и плечи от ветра и дождя, что я почти не страдал от холода. Кроме того, в кармане было несколько обломков костей овцебыка, а вокруг пояса обернута сложенная в несколько раз веревочка из овцебычьего же волоса. И все. Ни огня, развести который в сырую погоду будет серьезной проблемой, ни даже еды, на избыток которой я недавно готов был жаловаться. Киш тоже хорош, ладно я, контуженный, пошел ничего не соображая, он то мог бы прихватить с собой битых зайцев хотя бы. И как же я так тупанул, не снабдив его средством охоты, парнишка целый день пинал ветер. Придется спать, не поев, сейчас строгать ему лук уже поздно, темнеть начинает, большую часть дня я провалялся, отходя от удара.