— Эти кучи собрали аборигены, чукчи, или ненцы. Зачем? Да очень просто, в степи же топят печи кизяками? И здесь с дровами напряг, а зима будет куда длиннее и холоднее. Вот они, жители тундры, и запасают естественное топливо, собирая помет после своих оленьих стад.
Слабенькое объяснение всех устраивает, народ успокаивается, но ненадолго.
— Идите сюда! Смотрите!
Мужик показывает на выбитую дочерна тропу, сходящую к реке. Все идут туда, за ними и я. Следопыт из меня неважный, но тут, на грязи чингачгуком быть не нужно. Человеческие следы, большие и маленькие, все босые, должно быть, соплеменники Киша. Копыта, большие и маленькие. Вот здоровенные блины. Не иначе, вышеупомянутые мамонты. Такие же, поменьше. Мамонтихи, или мамонтята. Отдаленно похожие на человеческие, только гораздо больше, шире, плоскостопые и с когтями. Медведь, причем агромадный. Кошачьи, без когтей, то есть с втянутыми, тоже огромные — тигр или лев. Собачьи, с когтями навыпуск, и опять здоровенные — волки, может, но уж очень большие. Тропа явно несвежая, но жуть наводит.
— Вот вам и мегафауна! А-а-а!
— А я читал про следы снежного человека в горах, нашли эти следы, на одном склоне четкие, человеческие, потом они же продолжаются на другом склоне горы, уже размытые, огромные, как у снежного человека. Оказалось, просто другой склон был под солнцем, следы подтаяли, вот и вся разгадка.
— И к чему ты это все рассказываешь, академик?
— К тому, что эти следы, те же кошачьи, могли каким-то образом увеличиться от естественных причин, пусть даже нам непонятных.
— Ага, кошачьи увеличились, а человеческие, те, что рядом, нет? Логично ты объяснил, не подкопаешься.
— А кто сказал, что это недавние следы, они могут быть очень древними. Ведь находят же следы динозавров. Те окаменевшие, да, а эти были в вечной мерзлоте, и вытаяли недавно.
— А ты что об этом думаешь? — Внезапно обращается ко мне мужик с каменным топором.
— Я думаю, что нравится вам это или нет, сейчас не утро, а вечер, и самое время разводить из этих кизяков костры. Спички есть?
— Спички нам не положены, но огонь добыть не проблема. Денис, у тебя лучше получалось.
— Я сделаю лучок, а ты подгони деревяшки.
Я ни минуты не верил, что им удастся развести костер в такую погоду, но фестивальщики посрамили мое неверие в их первобытную состоятельность. Несколько минут ушло на то, чтобы зажать меж двух деревяшек палочку, а еще через минуту из под раскручиваемой лучком палки пошел дым. Промокший навоз разгорался с трудом, но вскоре ветер погнал по тундре клочья густого сизого дыма.
Нормально, не такие уж они беспомощные, пора и мне укладываться спатеньки, дальше по берегу как раз были подходящие деревца. Часть народа бесцельно слонялась по тундре, два шедших передо мною мужика остановились возле большой лужи.
— Говорю тебе, большая! Килограмм на пять!
— Вон она! Сам вижу! Как она сюда попала, интересно? Осталась после разлива реки?
Пусть ловят, у меня еще на час неотложных дел. И пока я свои неотложные дела делал, в голове обрабатывались открытия последних часов. Мегафауна. Теперь стали понятны и невероятные физические кондиции Киша. Взрослый шимпанзе при той же массе тела втрое сильнее обычного человека. Профессиональные спортсмены, тренируясь несколько лет, добиваются тех же результатов, то есть, утраивают мышечную силу. А местным дикарям и тренироваться не нужно, за них естественный отбор работает, они от рождения так же сильны, ловки и выносливы, как шимпанзе, или как цивилизованные олимпийские чемпионы. Понятно, что и мальчик Киш легко заткнет за пояс любого нетренированного взрослого, типа меня, у которого тысячи поколения эволюции развивали мозг в ущерб телу. А теперь по прихоти судьбы я вместе с фестивальщиками попал на первобытный стадион, и мне придется соревноваться с местными спортсменами в их условиях. Ну и "кто победит в опасной этой гонке?"
Насколько все же утро приятнее вечера! И отдохнул, и согрелся, и есть не хочется.
Был у меня в Бабурино сосед, имевший чудесную привычку при каждой встрече приветствовать меня словами:
— Что ж это с погодой-то творится?!
Дождь, снег, мороз, солнце, жара — всегда одно и тоже, вместо "здравствуйте", возмущенно разводит руки:
— Что ж это с погодой-то творится?!
Слыша это присловье очередной раз, я представлял себе древнего старика на облаке, в исступлении рвущего клочья из седой бороды со словами:
— Да какую же тебе погоду сделать, чтобы ты хоть раз в жизни был доволен?!