Она умрет здесь.
Я должен спасти ее.
Я — единственный, кто действительно волнуется об этой потерянной пятнадцатилетней девчонке.
— Я спросил, — Рик подталкивает Мисти, — разве это не так, детка? Скажи своему брату, что любишь меня.
Нижняя губа Мисти дрожит, и на секунду я думаю, что она расстроена из-за того, что он ее принуждает.
— Я… прости, Ройал, — мое сердце останавливается от ее слов. — Я… я действительно люблю Рика. Я безумно люблю его.
Этот сорокалетний засранец светит своей гордой и самодовольной улыбкой.
— Видишь. Я же говорил.
— Ты ребенок, Мис. Ты не знаешь, что говоришь. Ты зависима. Ты от него зависима, поэтому боишься быть без него, — я протягиваю к ней руку, пытаясь притянуть к себе. — Давай. Ты пойдешь со мной домой. Мы вытащим тебя из этой дыры. Тебе нужно лечение.
Мисти качает головой, большие слезы скатываются по ее пухлым щекам.
— Почему ты мне написала? — у меня низкий голос, не такой как всегда. Рик следит за каждым нашим движением с победной улыбкой, потому что знает, что бы я ни сказал, это не подействует на Мисти.
Вот как это работает с наркоманами. Наркотики всегда побеждают. За наркотиками всегда стоит последнее слово.
— Я думал, у тебя проблемы. Вот почему я пришел, — говорю я. — Что случилось?
Рик сжимает ее плечи, а затем грубо хлопает по спине.
— У нее просто была небольшая паника от препарата, вот и все, — говорит он, облизывая влажным языком свои кривые зубы. — Для нее это был первый раз. Она немного нервничала.
Не задумываясь, я отстраняюсь и ударяю его по челюсти правым хуком. Он спотыкается, опрокидывая пустой горшок для растений, и с силой ударяется затылком о стену, отчего на той остается вмятина.
Кажется, он отрубился на секунду, поэтому я хватаю Мисти за руку и тащу ее к двери.
— Мы уходим, — я зол, сжимаю ладонь до боли в кулак, отчего та пульсирует.
Она дергает руку назад.
— Я не хочу.
Рик поднимается, встает на ноги и натыкается на меня, смотря так, словно он полузащитник и в двух секундах от того, чтобы наброситься на квотербека. Почти как в замедленной съемке я вижу, как он откидывается назад, а затем делает выпад. Мисти блокирует его, и он толкает ее на землю. Она взвизгивает, когда приземляется на локоть, и я бросаюсь в ее сторону.
— Ты в порядке? — спрашиваю я.
Она сжимает локоть другой рукой и кивает, зубами впиваясь в нижнюю губу.
— Все, пойдем, — я поднимаю ее на ноги. Как только посажу ее в грузовик, сразу позвоню в полицию, чтобы поговорить с ними. И я сделаю все, чтобы быть уверенным, что его посадят на долгий срок за изнасилования. Хранение и распространение наркотиков. Нападение. Все на свете.
— Ты никуда с ней не поедешь, — Рик хватает Мисти за запястье, чуть не ломая его, и вырывает ее, как чертову тряпичную куклу.
Бьюсь об заклад, Мисти весит не больше тридцати шести килограммов.
— Детка, ты же знаешь, я люблю тебя. Я никогда не сделаю ничего, чтобы причинить тебе боль, — Рик приглаживает свои волосы мясистыми пальцами, и она смотрит в его глаза одновременно с любовью и страхом. — Там, наверху, случилось недоразумение. Это был не я. Ты настолько чертовски сексуальна, что я не мог устоять. Я не мог ждать. И ты была так хороша.
Меня сейчас стошнит.
— Детка, ты мне нужна. Не уходи с ним. Он твой брат, но ему наплевать на тебя. Появляется только тогда, когда у тебя проблемы, словно он какая-то нянька.
Моя грудь горит. Я чертовски ненавижу то, что Рик прав. Я должен был больше находиться здесь, рядом с сестрой. Я должен был быть рядом и в хорошие времена, а не только в плохие.
— Ты все еще любишь меня? — спрашивает Рик, смотря на мою сестру обманчивыми, щенячьими глазами. Уверен, она изголодалась по этим словам. Не удивлюсь, если она сможет посчитать на пальцах одной руки, сколько раз в своей жизни ей приходилось слышать эти слова. И я уверен, что Рик это знает. Он извлекает выгоду из этой сломанной, хрупкой девушки, которая не хочет ничего больше, чем кого-то, кто смог бы позаботиться о ней.
— Ты знаешь, я бы все для тебя сделал, детка, — Рик целует ее в лоб, притворяясь, что меня здесь вовсе нет. Его голос мягкий и нежный, как у любящего партнера, как у того, кто хочет защитить ее, сохранить в безопасности, тепле и радости. Он ведет себя так, словно не насиловал и не избивал ее час назад. — Ты мой мир, Сахарная пчелка.
Мисти дарит ему улыбку.
Гребаную улыбку.
— Он манипулирует тобой, — я пальцами цепляюсь за шлевки и качаю головой. — Не слушай его, Мисти. Он нахрен изнасиловал тебя. Ты уезжаешь со мной. И я звоню в полицию. Рик — гребаный монстр, и я хочу быть уверенным, что его запрут на долгие, долгие десятилетия.