А родители рэпера Рамзеса тоже тут. Они считают сына наркоманом, потому что речь его часто бывала бессвязной. И им трудно было поверить, что речь бессвязна не потому, что сын под действием наркотиков, а потому, что общается с космическими существами седьмого уровня плотности, – так он сам объяснял. Они плачут и говорят, что Рома – хороший мальчик. А Ройзман раздает телефонные интервью по поводу обыска и кричит в трубку, что проклятого говнокура накрыло на второй неделе трезвости, что с солевыми так бывает и что все показания Рамзеса – типичный солевой гон, ничего больше.
Накануне я был здесь, один, без Ройзмана, ходил свободно по всему реабилитационному центру и общался с реабилитантами. Они все говорили, что находятся в центре добровольно. Рамзеса не помню. Но он мог бы сказать мне, что его держат здесь насильно.
Мы сидим с Ройзманом в машине и смотрим сквозь забор, как реабилитантов выводят на двор и везут в милицию. Многие напишут против Ройзмана заявления о насильственном удержании. Некоторые не напишут заявлений и вернутся. Но центр в поселке Изоплит все равно будет закрыт вскоре. И детский будет закрыт. И заведено будет по поводу удержания Рамзеса уголовное дело. А я буду проходить по этому делу свидетелем.
Мы смотрим, как выводят реабилитантов, и Ройзман говорит:
– Тридцать человек на улице. Мало того, что они все сейчас станут колоться, так ведь еще и будут знать, что Фонда не надо бояться. Понимаешь, Валера, менты роняют мой авторитет, и это скажется на моей личной безопасности.
Тогда же. Май 2013-го. Ночь. Жена Ройзмана Юля кормит нас, потому что мы голодные. Мы едим, а Юля рассматривает справочник «Птицы Урала» и рассказывает Ройзману, как ездила с дочерью гулять в лес и каких птиц видела.
– Вот это кто, – говорит Юля. – Это дрозд-рябинник.
Ройзман быстро жует и с набитым ртом рассказывает Юле, как разгромили в поселке Изоплит реабилитационный центр.
– А это огарь, смотри, огарь, – говорит Юля и тычет пальцем в красивую красногрудую птичку.
Но Ройзман ее не слышит. Продолжает рассказывать про обыск в Изоплите. Юля долго молчит и спрашивает потом:
– Женя, почему тебе интересно про этих твоих ужасных наркоманов и неинтересно про красивых птиц?
Тогда же. Май 2013-го. Через два дня после разгрома Ройзман устраивает субботник на берегу озера Шарташ. Съезжаются реабилитанты из разных центров, сотрудники Фонда, друзья, журналисты. В качестве почетного гостя – музыкант Владимир Бегунов из группы «Чайф». Опрыскивают запястья и щиколотки средством от клещей, потому что май и клещи уже начались. Убирают мусор. Варят на берегу плов в огромном котле. Девчонки приезжают из женского реабилитационного центра. Приходят несколько реабилитантов, которых двумя днями раньше забирали в полицию. Вернулись. Некоторые вернулись. В том числе мальчишка Сергей Николаевич. Его и еще нескольких детей воспитатель спрятал, когда в реабилитационный центр явилась полиция с обыском.
Лето 2013-го. Поздний вечер. Ройзман везет реставраторам две иконы. Две огромные доски. Очень тяжелые. Мы втаскиваем их на второй этаж реставрационного училища и кладем на стол. Ройзман с реставраторами долго обсуждают детали реставрации. Они говорят слова, которых я не могу понять. Наконец мы выходим на улицу и садимся в машину. На дверях машины написано: «Иду в мэры. Ройзман». Он уже решил баллотироваться. Он садится в машину и говорит:
– Злости у меня нет, Валера. Надо, чтобы как следует мочить начали. Иначе у меня злости нет.
«Мочить» начнут. Очень скоро реставрационное училище будет закрыто, а иконы Ройзмана арестованы.
Тогда же. Лето 2013-го. Священник отец Виктор, настоятель церкви Николы-угодника в Быньгах говорит мне, что Ройзман явил ему чудо исцеления наркоманов. И что теперь отец Виктор готов за Ройзмана хоть бы даже и на каторгу. Как в воду глядит. Совсем скоро Ройзмана будут обвинять в том, что не реставрировал иконы из Быньговской церкви, а украл. И отец Виктор будет проходить по уголовному делу пока что свидетелем. А реабилитационный центр в Быньгах закроют, и чудо, которое лицезрел батюшка ежедневно, – прекратится.
Тогда же. Лето 2013-го. В женском реабилитационном центре девчонки кормят нас пирогом с капустой. Этот центр тоже закроется. Вот-вот.
Тогда же. В офисе фонда «Город без наркотиков» на улице Белинского Дюша Кабанов сидит в кабинете Ройзмана и ждет, пока Ройзман поговорит с кем-то. Офис, между прочим, под судом. Губернатор Мишарин сдавал этот офис Ройзману безвозмездно. А губернатор Куйвашев потребовал договор о безвозмездной аренде расторгнуть и заключить новый договор – на 300 000 рублей в месяц.