Во-первых, в данной ситуации у меня отсутствовала какая-либо власть. Ли вел машину, Ли злился, и Ли, как обычно, собирался делать все, что ему, черт возьми, хотелось.
Во-вторых, меня похитили. Я старалась не обращать на это внимания.
В-третьих, меня похитили. И игнорировать это я не могла.
Большие, плохие, накачанные стероидами парни вытащили меня из машины, каким-то образом вырубили и отвезли туда, куда я не хотела.
Меня накрыл посттравматический стресс, и руки начали дрожать.
Ли заехал в подземный гараж, припарковался и обошел машину, чтобы открыть мне дверцу. Мы направились к лифту, рука Ли лежала у меня на пояснице.
Оказавшись в лифте, любопытство и желание покончить с пугающей тишиной заставили меня сказать:
— Они сделали что-то, и я отключилась.
— Электрошокер, — коротко ответил Ли, черты его лица говорили о мрачности его мыслей.
Я снова начала дрожать. Меня вырубили электрошокером.
Святое дерьмо.
Я никогда раньше даже не видела электрошокер, а теперь им воспользовались против меня.
Ли впустил нас в квартиру, и я последовала за ним на кухню. Я слегка удивилась, когда он достал сзади из-за пояса джинсов пистолет и положил его на кухонный стол.
Будучи дочерью полицейского, оружие меня не пугало. Папа много лет назад научил меня уважать огнестрельное оружие. Показал, как им пользоваться, пару раз в год водил на стрельбище и читал много лекций. Он всегда с осторожностью обращался с оружием в доме, когда мы с Элли и нашими друзьями бегали рядом. А Ли небрежно положил пистолет на кухонный стол, будто это нож для пиццы, — выглядело жутковато.
Затем он повернулся и открыл рот, чтобы заговорить.
Или, судя по выражению его лица, зарычать.
Прежде чем он успел произнести хоть слово, я вскинула обе руки, размахивая пакетом со льдом.
— Не начинай! — закричала я и позволила дрожи овладеть телом, почувствовав, как слезы защипали глаза.
Определенно, запоздалая реакция.
Чтобы не расплакаться или не упасть в обморок, я начала кричать.
— О Мой. Бог! Меня вырубил шокером, похитил и ударил по лицу парень! И это больно! — Ли закрыл рот и направился ко мне, но я выбросила руку вперед, отталкивая его. — Нет, нет, нет! Не подходи ко мне!
Он остановился и скрестил руки на груди.
Я прошла к раковине, потом обратно, затем снова к раковине и так далее, одной рукой прижимая лед к щеке, другой размахивая в воздухе, и непрестанно бормотала.
— Это нереально! Рози исчез, а он наполовину идиот, так что, кто знает, где он. В меня стреляли, оглушили, вытащили за лодыжку из постели посреди ночи! Там бриллиантов на миллион долларов, и этот чувак хотел поболтать со мной о них. Я ничего о них не знаю. Я их даже не видела! Что еще хуже, я думаю, что дедушка Мюнстер запал на меня, а из-за того, что ты только что сделал, я буду должна тебе еще одну услугу, отчего я совершенно несчастлива. — Я сделала вдох и продолжила. — Не говоря уже о том, что я устала как собака. Мне не удалось вздремнуть сегодня и, последнее, но не менее важное, — я умираю с голоду, потому что на обед у меня были кексы! Кексы!
Я прекратила свою тираду, встав посреди кухни, опустив руки, сжав кулаки, с пакета со льдом капало, а я пыталась не заплакать. Меня воспитывал мужчина без жены, который любил меня до смерти, но также хотел мальчика. Слезы не были тем, что можно терпеть. Плакать — глупо.
Я судорожно вздохнула, обуздывая эмоции, и мне показалось, что у меня задрожала нижняя губа. Ли осознал, что крики закончились, сделал шаг ко мне, схватил пакет со льдом, бросил его в раковину и обнял меня за талию.
— Кексы? — спросил он.
Я сделала еще один судорожный вдох.
— Да, кексы.
Морщинки возле его глаз собрались в складки.
— Нужно принести тебе поесть.
Я кивнула в знак согласия.
Его мрачные мысли исчезли, как и его гнев. Лицо изменилось, напряженность ослабла, в нем появилось что-то совершенно другое.
Одной рукой Ли потянулся к моему виску, куда пришелся удар Ужасного Тедди, и заправил волосы за ухо. Затем его рука переместилась в волосы, оттопырив большой палец, он нежно провел им по скуле. На пару мгновений его пристальный взгляд задержался на моей щеке, затем он посмотрел мне в глаза.
— Хотя, сначала, нам стоит вздремнуть, — тихо сказал он.
Я проигнорировала его нежное прикосновение и слова, в которых содержалось небольшое обещание того, что может произойти до или после сна (или же оба варианта).