После поцелуя он скользнул губами по моей щеке к уху, я прижала руки к его груди и сказала, возможно, глупо и, определенно, дрожащим голосом:
— Что ты делаешь?
— Желаю доброго утра.
Его пожелание доброго утра было очень, очень хорошим. Гораздо лучше, чем его благодарность.
Ладно, решила я, в этом ему нужно отдать должное.
Все эти игры были хороши и приятны (некоторые даже очень). Дело в том, что десять лет назад я приняла решение держаться от Ли подальше, но сейчас не совсем уверена, хочу ли вернуться к этому решению.
Ну, если честно, должна признать, что совсем этого не хотела. Это был Ли, а я всю жизнь мечтала только о нем.
Но здесь многое было поставлено на карту. Что произойдет, если ничего не получится? Что произойдет, если ему станет скучно и он уйдет? Это все изменило бы. Я была бы опустошена, а еще не стоит забывать нашу дружбу, семью, людей, которые очень много значили для нас обоих.
— Ли, нам нужно поговорить.
— Ммм? — пробормотал он до того, как пробежать языком от моей челюсти и вниз по шее.
— Ли! — Пальцы на ногах поджались, соски затвердели, ситуация принимала серьезный оборот.
— Говори, — сказал он. — Я слушаю.
Он не слушал. Его руки забрались мне под футболку и скользнули по бокам.
— Нам нужно поговорить о том, что происходит между нами.
Его рот снова приблизился к моему.
— Ладно, выкладывай.
Затем он поцеловал меня, на этот раз всерьез, с языком, и я была вынуждена обнять его за шею, чтобы остаться стоять.
Когда его рот оторвался от моих губ, одной рукой Ли обхватил мой зад и притянул ближе, и я почувствовала, как его Богом данный дар прижимается к моему животу. По внутренней стороне бедер пробежали мурашки.
— Я не уверена в этом, — сказала я, хотя отчасти была уверена, а мое тело, определенно, было уверено и с каждой секундой становилось все увереннее.
— Нет? — спросил он, подняв голову и глядя на меня. Карие глаза приобрели цвет расплавленного шоколада, и от одного взгляда в них у меня перехватило дыхание.
Рука на моей заднице поднялась выше, обхватывая грудь, шершавая подушечка большого пальца скользнула по затвердевшему соску. Я прикусила губу, когда электрический разряд выстрелил от соска прямо в низ живота.
— Это кажется довольно уверенным, — сказал он.
— Я говорю не об этом, — прошептала я.
— Понимаю. Ты говоришь о чем-то другом. Там я тоже проверю, — усмехнулся он, его рука начала двигаться от моей груди вниз по животу прямо к…
— Ли!
Я дернулась, частично, чтобы убежать от него, частично от удивления, но мне некуда было деться, кроме как перелететь через перила навстречу ужасной смерти на тротуаре четырнадцатью этажами ниже.
Он широко улыбнулся, заставив все внутри опуститься, и его рука вернулась к моей заднице.
— Давай поговорим об этом после того, как я займусь с тобой любовью.
Мой желудок сжался от этой улыбки, от его руки на моей заднице ноги ослабли еще сильнее, и я понимала, что больше не выдержу, и почему-то, — не спрашивайте меня почему, — от этого глаза защипало от слез.
Обе его руки легли на мою задницу, и он приподнял меня. Я тихонько вскрикнула от удивления и крепче обхватили его за шею, закинув ноги ему на бедра.
Придерживая меня под попу, Ли повернулся и зашагал обратно в квартиру. Одна рука покинула мою задницу и погрузилась мне в волосы, мягким рывком оттягивая голову назад, целуя на протяжении всего пути к дивану. Все еще не размыкая губ, он уложил меня на диван и опустился сверху.
Используя последние остатки ускользающего контроля, я повернула голову и в последний раз попыталась начать разговор.
— Мы облажаемся, Ли, и все испортим. Элли, Хэнк, твои родители, мой отец, ты готов к этому?
Его тело замерло.
Через мгновение он запустил руки в волосы по обе стороны от моей головы и повернул мое лицо к себе, чтобы я посмотрела на него.
И от увиденного, я ощутила, как свинцовая тяжесть ложится на грудь.
Что-то изменилось. Что-то очень важное, и это пугало. Ли не выглядел счастливым, взгляд цвета шоколада исчез, и в его лице появилась жесткость.
— Думаешь, я хочу трахнуть тебя на скорую руку?
Я покачала головой и прикусила губу. Честно говоря, я не знала, чего он хотел, но в тот момент не собиралась этого говорить.
— Думаешь, я бы прикоснулся к тебе, если бы это ничего для меня не значило?
Святое дерьмо.
Я затаила дыхание, думая о том, что это может означать, мои глаза расширились, начиная наполняться жгучими слезами.