Поэтому я решила сделать ход конём и спросить прямо, откуда он меня знает.
- Вольф, скажи честно, - сказала я и увидела, как он непроизвольно сжал ладонь в кулак, - мы где-то виделись раньше?
- Что ж, я не ждал, что ты долго будешь оставаться в неведении, это не в твоём характере. Ты скорее захочешь всё прояснить, чем оставлять вопросы без ответа.
На этом месте он взял паузу и пристально посмотрел на меня, отслеживая реакцию на его слова. Он был полностью прав, но такое мнение обо мне могло сложиться только после непосредственного общения, что ещё раз наталкивало на мысль о том, что мы уже пересекались. Однако я его не помню, это не вызывало сомнений, и с памятью у меня всё точно в порядке. Но как иначе объяснить происходящее? Других идей у меня не было.
- Да, мы виделись. И не раз, - сказал Вольф, и весь мой мир рухнул.
Глава 6
«Ибо нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, ни сокровенного, что не сделалось бы известным и не обнаружилось бы».
Библия
Это заявление поставило меня в тупик. Даже подтвердив мою главную гипотезу, Вольф оставил слишком много вопросов: когда, где, почему я его не помню. Решив не откладывать дело в долгий ящик, я задала все эти вопросы ему. Пусть отдувается, шпион немецкий.
- Помнишь мы говорили о конкурсах классической музыки? – начал издалека Вольф.
- Угу, - глубокомысленно ответила я.
- А помнишь победителя-пианиста конкурса «Classic Trophy» четырёхлетней давности?
- Ммм… А, точно, мальчик-англичанин, как же его звали? Прекрасный пианист, жаль, его больше нигде не было видно после этой блестящей победы. Я тогда стала второй, но это было необидно: проиграть такому пианисту, как он, можно даже назвать честью. Ааа, вспомнила, Сэм Пристли.
- Вольфганг Сэмюель Нойманн к вашим услугам, леди.
- Стой, но он был брюнетом, я точно помню! У меня даже фотографии с награждения где-то были в доме родителей.
- Обычный парик легко решает этот вопрос.
- Хорошо, но это разовая встреча. И тем более фамилия другая!
- Пристли - по отцу-англичанину, Нойманн – по матери.
- Допустим, так, но как же остальное? Я не поверю, что одна встреча на конкурсе заставила тебя запомнить меня надолго.
- Одна встреча – нет, а год – запросто.
- Что?!
- Второе место в «Classic Trophy» обеспечили тебе стажировку в немецкой консерватории имени Баха, так? Именно там ты выучила немецкий.
- Да, но… Сэма там не было! Весь педагогический состав расстраивался, что им не удалось ни увидеть гения, ни уж тем более обучать.
- Сэма Пристли не было. А Вольфганг Нойманн был. Я поступил сам, под другим именем, чтобы пройти весь конкурс честно, от начала и до конца: проходил просмотр, сдавал экзамены, писал тесты. Мне хотелось поступить туда не потому, что я выиграл всего лишь один конкурс, а потому, что прошёл все этапы самостоятельно, убедил многих учителей, а не троих судей в зале в том, что я достоин этого места.
- Ты сумасшедший идеалист!
- Да, мне все так говорили, - рассмеялся Вольф. Или Сэм.
- Но даже так, я тебя с трудом могу вспомнить даже блондином Вольфом.
- Конечно, наши классы практически не пересекались: ты на скрипке, я на рояле. Но в межклассовых мероприятиях мы оба участвовали. Помнишь твоего напарника по выступлениям? Скрипка и рояль, отчётный концерт лучших выпускников потока.
- Отчётливо помню. Но у него были рыжие волосы, веснушки… Даже тип лица был другим! Нет, ты на него абсолютно не похож.
- На этот раз пришлось посетить пластического хирурга. После одного из покушений у меня не осталось никакого другого выбора, кроме как вернуть нормальную внешность при помощи операции. Ну а внешность я выбрал противоположную той, к которой все привыкли, чтобы стать менее заметным хотя бы на первое время. Я не хотел, чтобы меня узнали, у отца довольно… напряжённая работа, моё появление на сцене могло стать для него помехой. Это было одно из условий моего возвращения.