Отстранившись, я взяла его за руку и потянула в сторону Москвы-реки. Нам необходимо было столько всего обсудить, а делать это в людном месте не стоило. Конечно, немецкий на уровне носителя здесь мало кто знает, но всё же рисковать не хотелось. Устроившись на лавочке в глубине парка, чтобы нас было трудно увидеть с первого взгляда, я засыпала Вольфа вопросами, на которые он с удовольствием отвечал. Наверное, он был рад тому, что я доверилась ему и не восприняла его слова как попытку оправдаться. Если бы до этого я знала его меньше, то не поверила бы. Но год совместной жизни достаточен для того, чтобы понять человека, его характер, чувства, модель поведения и привычки. Я была уверена в том, что он сделал всё, что мог в данных обстоятельствах. Теперь мне осталось решить для себя, готова ли я принять эти обстоятельства и их последствия. А без общения я точно не смогу этого сделать.
- Почему рок-группа?
- Во-первых, связать пианиста и рок-гитариста довольно трудно. Кому придёт в голову то, что призёр различных классических конкурсов пойдёт прыгать в кожаной куртке по сцене и при этом петь? И это хорошо, если хотя бы в куртке. Во-вторых, в Англии после инцидента с отцом я столкнулся с Лу в баре, он там играл. А с Дитом и Крисом я уже был знаком в качестве Ноя, они были моими лучшими друзьями. Поэтому идея появилась довольно быстро.
- А они знали о твоих планах?
- Да, я рассказал им причину создания и о предыдущих событиях. Я не собирался подвергать опасности своих друзей, даже не поставив их в известность о возможных последствиях. Но они все решили меня поддержать. Я и правда их очень ценю.
Позже я расспрашивала его о всяких повседневных делах: как они жили, где выступали, что его радовало и огорчало. Мне хотелось восполнить тот пробел, который невольно образовался за три года расставания. И медленно, по капле я осознавала нового Вольфа со всеми его достоинствами и недостатками. Так, он начал курить, хотя и пытался бросить эту пагубную привычку. При этом почему-то решил бегать по утрам, хотя раньше смотрел на бегунов с сочувствием. У него изменился стиль одежды, что было ожидаемо с его новым имиджем рок-звезды: много кожи, латекса, чёрных оттенков и серебряных украшений. Его немецкий акцент стал сильнее, и когда он вдруг переходил на английский, я замечала более грубое звучание произносимых слов. Но что-то родное и близкое сердцу не исчезло, а просто приняло иную форму, более взрослую, совершенную.
Я не хотела торопиться с выводами: это чревато бессонными, наполненными слезами и отчаянием ночами. Но одно для себя я точно решила: я не хочу отказываться от него.
***
Неделя прошла в бешеном ритме настоящего большого города, а жила я в рамках одинакового маршрута: дом – работа – очередное интересное место для встречи с Вольфом – дом. К концу недели я чувствовала себя жвачкой, которую пожевали, выплюнули и потом ещё и придавили. Но эта усталость была приятной: я успела организовать концерт, увидеться с группой и насладиться свиданиями с Вольфом.
Лу, Крис и Дит были рады за нас и долго извинялись передо мной за вынужденный обман. Я их с легким сердцем простила: во-первых, ребята не виноваты, они стали заложниками наших сложных отношений, а во-вторых, уж очень интересно мне было с ними.
Лу оказался настоящим дипломатом, профи, разбирающимся в тонкостях организации различных мероприятий и переговоров, он сильно помог мне в регулировке процесса подготовки концерта и тура.
Дит был талантливым композитором, который не стесняясь спрашивал моего мнения по поводу написания новых песен, почему-то ему казалось, что я не буду давать пустых советов ради советов.
Крис же со спокойствием, достойным буддистского монаха регулировал весь творческий хаос, поглотивший нашу компанию, помнил о малейших изменениях в расписании и с готовностью координировал все возможные службы, помогая мне вместо моей секретарши. Ребята не хотели допустить ни малейшей утечки информации, поэтому взяли часть обязанностей моих работников на себя.
В день концерта в Лужниках российская и зарубежная пресса взорвалась от информации о том, что солист лучшей группы этого года оказался занят. И кем? Всего лишь какой-то не то секретаршей, не то менеджером. Нет бы модель там какая или богатая наследница. Журналистов даже не смущало моё победное музыкальное прошлое, их не заботили мои человеческие качества, а вот на моё чувство стиля и мою фигуру им было не всё равно. Сколько нового я успела узнать о себе – не сосчитать. Это было ожидаемо, но обидно, поэтому я просто выключила разрывающийся от звонков телефон. Ни с коллегами, ни с прессой, ни с родственниками я разговаривать не хотела: и так эмоций через край, а на сегодня мне нужна холодная голова. Если же я останусь с Вольфом, мне придётся принять этот образ жизни, но пока я не приняла решение, я имею право тихо отмолчаться. И пусть совесть говорит о том, что это трусость, слушать я её не буду. Ибо нефиг! И да, это железобетонный аргумент.