Пока мои подопечные проверяли звук, микрофоны и наводили лоск, я спокойно, ну ладно, почти спокойно восседала на кресле в гримёрке. И думала. Вокруг сновали охранники, осветители, визажисты, парикмахеры, постановщики и ещё куча неопознанного мной народу.
Почему-то только в шуме и творящемся вокруг меня полном аврале я могу сосредоточиться и расслабиться. Мой психолог был уверен в том, что в такой обстановке я чувствовала себя островком спокойствия и непоколебимости, и поэтому была готова на честный разговор с самой собой. Казалось, что пока все заняты чем-то важным, они не будут обращать на меня внимания и не помешают принятию решения. А в тишине квартиры я чувствовала себя слишком одиноко.
Что может сказать о человеке после недели знакомства? Теоретически, ничего, только если ты не был с ним знаком ранее. Год, проведённый с Вольфом, открыл мне глаза на его бытовые привычки и мировоззрение в целом, но двадцатидвухлетний парень не будет похож на двадцатишестилетнего мужчину. Кое-что, естественно, изменилось, но не настолько, чтобы сказать, что мы знакомились заново. Это были незначительные детали, которые не были для меня важны и вряд ли будут. Значит, меня останавливал только факт его пропажи, который был мне подробно объяснён сразу. Устраивает ли это меня? Нет. Готова ли я простить его за это и дать второй шанс? Мой внутренний диалог прервался на самом главном вопросе. С одной стороны, я его уже простила, а с другой стороны, боялась снова обжечься. Однако очень скоро я поняла, что просто обманываю себя. Ответ уже был в моём сердце, и он был положительным.
Кивнув своим радостным мыслям, я плавно поднялась и направилась в боковую комнату, где переоделась в сценический костюм: кожаную юбку и короткий топик, дополнив царство чёрного цвета грубыми ботиночками на небольшом каблуке. Оглянувшись, я посмотрелась в зеркало – оттуда на меня смотрела абсолютно счастливая девушка в рокерском прикиде, который ей невероятно шёл. Хихикнув, я представила ужас маэстро Вагнера. Если бы он увидел меня в такой одежде во время конкурса, даже моя гипотетическая победа не спасла бы от долгой и мучительной смерти от нотаций за выход в неподобающем для леди виде. Но сегодня меня никто ругать не собирался.
Через некоторое время раздался тихий стук. Я разрешила войти и увидела замершего в дверях Вольфа, с горящим взглядом рассматривавшего мой внешний вид. Я медленно направилась в его сторону, но меня опередили и резко притянули в такие знакомые, родные объятия, предварительно захлопнув дверь.
- Если бы не концерт, - тихо шепнул он, - я бы никуда тебя не отпустил.
- Вы там где застряли?! – раздался вопль Криса где-то сбоку от нас. – Эй, выход через 5 минут! Не выйдете, я пойду вас искать, и вам это не понравится!
- Нам не дадут, - с улыбкой ответила я.
- Ты правда хочешь выйти с нами на сцену? – в сотый паз переспросил Вольф. – Мы всегда можем это отложить, пусть журналисты говорят, что хотят, а с безопасностью мы разберёмся и так.
- Да, хочу. Я… Ммм… Я решила попробовать, - с непонятно откуда взявшейся тревогой ответила я.
- Любимая, ты … - начал говорить что-то он, но я решила не развивать эту тему и заставила замолчать его самым проверенным средством всех времён и народов – поцелуем, который не был нежным, словно прикосновение бабочки. Вольф был обжигающе горячим, страстным, словно это была наша последняя встреча в жизни. Сперва я растерялась от такого напора, но очень скоро отвечала с не меньшим пылом. Мы не узнавали друг друга, а восполняли все те дни, месяцы, года, проведённые порознь.
- Друзья мои, коллеги или кто вы там мне ещё! Минута! – Крис и не думал давать нам больше времени, чем было заявлено в расписании.