Всё было так, словно мы никуда не уезжали: те же коридоры, те же люди, те же проблемы. То свет не так поставили, то микрофоны не работают, то видеоряд потеряли. Однако эти вопросы нас не волновали, поскольку все они были нам давно знакомы, привычны и понятны, а решение всегда находилось в течение пары минут. Изменились эмоции: в первый раз в Лужниках я чувствовала себя неуверенно и немного потеряно, так как не знала, какое решение стоит мне принять. А сейчас я была просто счастлива и хотела поделиться этим невероятным чувством с окружающими.
Перед выступлением мы традиционно собрались в гримёрке. Вольф стоял рядом со мной и наблюдал за подготовкой других участников к концерту. Он, в отличие от того же Лу, был пунктуальнее и собраннее, не искал в панике свой мониториг[1], от которого наш барабанщик потерял передатчик сигнала, что также уже стало традицией. Концерт – не концерт, если Лу что-нибудь не забыл.
Тут к нам подошёл Крис и пытался что-то уточнить, отведя Вольфа в сторону. До меня доносился лишь общий настрой беседы, которая явно не была простой дружеской. Но выяснить, что произошло между друзьями я не успела: наступило время первой песни. Крис всё ещё продолжал активно жестикулировать, но Вольф с упорством настоящего овна, которым он, в принципе, и был по знаку зодиака, потащил его в сторону выхода.
В этот раз я не собиралась выходить на сцену: сми и так докладывали о каждом нашем не то, что шаге, вздохе, поэтому нужды светиться перед камерами лишний раз ни я, ни Вольф, ни группа не видели. Однако моим планам было не суждено сбыться, так как в конце концерта фанаты потребовали моего появления, скандируя моё имя: «Есения! Есения!».
- Это тебя. Не заставляй их ждать, звезда, - сказала моя помощница Маша с улыбкой и толкнула меня локтём.
Вздохнув поглубже, я расправила обыкновенную офисную юбку карандаш и направилась к выходу. Во второй раз входить на сцену было куда проще, чем в первый, плюс меня ждал Вольф и это компенсировало потерю кучи нервных клеток от прицельного внимания аудитории.
Софиты светили также ярко, однако из-за того, что уже настал вечер, находится под их жаром стало легче. Воздух был прогрет до комфортной температуры, а солнце не светило прямо в лицо, поэтому за макияж, переживший почти целый день, я не боялась. Уверенным шагом, точнее имитируя уверенный шаг, я добралась до середины сцены, где стоял Вольф. Сегодня на нём красовался закрытый костюм, полностью кожаный, с шипами и заклёпками по рукавам - получился образ скромного рокера. По бокам от него стояли колонки, поэтому я решила не подходить к нему, а просто встать сбоку, помахать и уйти.
Толпа встретила меня криками радости. Несмотря на то, что находиться под прицелом несколько тысяч человек было немного неуютно, такой тёплый отклик поднимал мне настроение и заставлял мечтать о выходе на сцену самостоятельно. Обернувшись, я посмотрела на Вольфа, мой немного напряжённый взгляд был перехвачен его спокойным и уверенным.
Вдруг Вольф резко толкнул стойку микрофона, которая начала падать прямо на меня. От неожиданности я запнулась, запуталась в своих ногах, шлёпнулась на пятую точку и, замешкавшись, получила стойкой по голове. Затем раздался резкий хлопок и чей-то стон. Пока я воевала со стойкой и вставала на ноги, меня что-то насторожило. Тишина. Это была тишина. Почему на концерте тихо? Так же не бывает. Я непонимающе оглянулась на толпу, но никто не проронил ни слова, а переключив внимание на сцену, я увидела неподвижно лежащего Вольфа.
Быстро вскочив, я понеслась в его сторону, неуклюже плюхнулась на колени и быстро проверила пульс – он был. Дыхание было слабым, но главное, что оно было. Далее, как учили, я быстро набрала номер скорой и описала ситуацию. Тут отмерли остальные участники: Дит позвал охрану, Лу начал кому-то звонить, а Крис приблизился к нам. Я не видела никаких серьёзных повреждений, но Вольф всё никак не приходил в сознание. В панике я проверила зрачки: они не реагировали не свет. Кажется, у него было серьёзное сотрясение, но спокойствия мне это не принесло. Я находилась в состоянии на грани истерики и с трудом могла взять себя в руки. Я понимала, что не имею права на ошибку, нужно собраться и сделать всё, от меня зависит, несмотря на трясущиеся руки и текущие рекой слёзы.
Тут раздался страшный крик, полный ненависти и злобы, ругательства охраны. Толпа ожила – начался шепот, переходящий в гвалт, люди резкой волной направились в сторону выхода, кто-то орал и возмущался. Но мне было не до этого, я смотрела на Вольфа и контролировала его состояние: дыхание, пульс, дыхание, пульс. Весь мой мир сосредоточился на его показателях, а секундная стрелка часов была мне важнее сокровищ. Боже, спасибо за привычку носить часы вне зависимости от уровня мероприятия!