поэтому я рассказал об отчаянии и одиночестве, которое переживают люди в Голландии - относительно
благополучной стране.
Даже богатые люди не удовлетворены; поскольку ответом являются не вещи, но духовное обновление», -
сказал я.
В тот вечер мы пошли в гости к Евгению и составили план великолепного тура, который начнется в Москве и
закончится в Монголии.
В воскресенье, после по обыкновению выматывающей поездки на такси, мы приехали в одну из
евангельских церквей Барнаула. Это была баптистская церковь, насчитывающая около 300 прихожан.
Пастор Виктор встретил нас и провел в комнату, где собирались старейшины. Могу сказать, что далеко не
все были рады моему присутствию, и я был даже немного удивлен, что мне дали слово.
Служение проводилось в красивом, но не отапливаемом помещении. Б зале сидели в основном старушки, с
косыночками на головах, а на балконе - молодые ученики из школы, которую мы посетили за день до этого.
На сцене сидело несколько мужчин-проповедников и старший пастор за столом. Во время службы люди
передавали пастору записки. Это были вопросы. Пока я ждал своей очереди говорить, я начал сильно
нервничать. Мне не давал покоя вопрос, как же обратиться к этой аудитории, особенно зная, что они
удивлялись мне и моей внешности - скорее всего.
Я был первым длинноволосым проповедником, которого они когда-либо видели у алтаря.
Пастор дал мне знак, что пришел мой черед проповедовать, и я пошел к алтарю со своим переводчиком, не
христианином. Я говорил о заблудшей овце из Луки 15, и о том, что Бог более печется об одной заблудшей
овце, нежели о девяноста девяти, не заблудших. Он бы пошел и нашел заблудших овец, а не ждал бы, пока
они придут к Нему.
В завершение своего послания я попросил людей склонить свои колени вместе со мной на сцене, если Бог
обращался к их сердцам, и если они хотят идти к заблудшим овцам Барнаула.
Я стал на колени, и многие присоединились ко мне, рыдая и моля Бога дать им смелость повиноваться Ему.
Мы провели вместе великолепное время. После этого все их сомнения относительно сотрудничества с нами
рассеялись, и они сказали, что хотят, чтобы мы поддерживали друг друга.
После мы помолились вместе, и пастор предложил мне спеть. Эта идея показалась мне сумасшедшей. Что я
могу спеть такой аудитории? Мой мозг судорожно вспоминал все возможные песни, которые я когда-то пел
на мосту в Амстердаме, и единственное, что я смог вспомнить это «Святой, Святой, Святой, Господь, Бог
могущества и силы».
Я спросил пастора, как их музыкант сможет мне подыграть на органе, если она не знает аккордов.
«Не беспокойтесь об этом, - улыбнулся он. - Она подстроится под вас».
Итак, я снова вышел вперед и пел песню, в то время как эта женщина пыталась аккомпанировать мне на
органе. Мое пение было ужасным, и когда я сел на свое место, Джоди сказала мне, что я совсем не попадал
в ноты. Я почувствовал себя глупо, и знал, что Джоди старается не смущаться. Но пастор Виктор сказал мне, что ему очень сильно понравилось мое пение!
В тот вечер мы поехали в гости к Наташе. Они с мужем были директорами местного университета, но у них в
квартире было настолько холодно, что нам пришлось сидеть в куртках. В предыдущий раз они просили
меня привезти им кассеты на английском языке, чтобы студенты могли изучать английский. Мне сказали,
что все кассеты, которые у них были, устарели и не соответствовали нормам современного английского
языка. Поэтому мыс Джоди дали им кассеты, на которых была записана Библия на английском языке в
современном переводе, чтобы их студенты учились говорить по-английски. Они сказали, что это был наибо-
лее ценный подарок, который они когда-либо получали, и тут же начали слушать кассеты.
В конце концов, пришло время нам с Джоди прощаться с нашими многочисленными друзьями в Барнауле.
И вот наш тур «Никакого секса» от Москвы до Монголии начинал вырисовываться.
Тур «Никакого секса»
Я стоял на сцене перед публикой в Московском театре: «Я устал, - зевнул я, подтягиваясь. - Где же моя
кровать?» Толпа взорвалась аплодисментами, когда на сцене появилась моя кровать на колесах,
украшенная трубами, мигающими огнями, сиренами и запрещающими дорожными знаками.
Затем я надел длинную полосатую ночную рубашку поверх своего сценического костюма, и встал на
устланную красным сатином кровать.
«Я верю в секс», - заорал я в толпу. Она дико завизжала в ответ.
«Я уверен, что вы должны заниматься сексом как можно чаще», - продолжал я, и они еще громче