— Да будет вам заливать! Я чуть не поверила! Что из этого правда?
— То, что афганец не слушался команды. — признался Волан. — Недрессированный попался. Костик ему — «Стоять!», а тот бежит! Пришлось валить. Из автомата, разумеется... Так что ты не рискуй, его команд сразу слушайся. Он больше двух раз не повторяет, сразу в горло вцепляется. Или палит на поражение.
— А Владимир Васильевич?
— Кто это такой? — не понял Арцеулов.
— Ну как кто? Морзик же!
— Ах, Владимир свет Васильевич! Да-да, как это я сразу не догадался! Нет, Владимир Васильевич у нас душа-человек. Интеллектуал, каких мало.
— Да? А непохож… Он так расстроился, когда Ролик его в шахматы пять раз подряд обыграл…
— Владимир Васильевич — поклонник творчества Гете. Он все его произведения знает наизусть. Это ему даже в личной жизни мешает.
— Как это? Расскажите!
— Не могу, это очень личное.
— Ну, Дмитрий Аркадьевич, миленький, ну пожалуйста! Для меня это, может быть, очень-очень важно!
— Важно? Очень? Понимаю… Людочка… только чур — никому! Особенно самому Владимиру Васильевичу. Он, если узнает, убьет меня. Кулаки-то у него здоровые, сама видела. Так вот, Владимир Васильевич никак не может найти себе девушку по душе. Он, когда познакомится с той, которая ему нравится, сразу начинает говорить с ней про творчество Гете. Это его конек. Ну, а кто такое вынесет? Сама понимаешь. Кто из современной молодежи знает творчество Гете? Кроме нас с тобой, разумеется.
— Само собой. — неуверенно подтвердила стажер Пушок.
— Так вот, девушки послушают его, послушают — да и сбегают. А он без этого не может, пунктик у него такой. Он мне даже признался, что это его возбуждает. Без разговора про Гете у него даже в интимном вопросе может наступить полное фиаско. Ну и наоборот, стоит только услышать «В начале было дело!», как сразу полный порядок. Он с тобой про Гете еще не разговаривал?
— Нет… — печально вздохнул Пушок.
— Слава богу. Ты девушка приличная, сразу видно, тебе эти глупости ни к чему. Что проку в бедном разведчике? Найдешь себе коммерсанта с пухлым лопатником.
— Дмитрий Аркадьевич… Я дико извиняюсь, но что такое лопатник? Я что-то не то думаю?
— Людочка, детка, лопатник по фене — это кошелек. Лопатник, кожа… Мне когда-то по долгу службы приходилось и в тюрьме сидеть, и с уголовниками кров делить, и довольно длительное время. А ты что подумала? Что-нибудь неприличное?
Вогнав стажера в краску, Арцеулов натянул на коротко стриженую голову парик с весьма натуральной сединой, тотчас состарившись лет на десять, надел черное драповое полупальто, лихо закрутил на худой шее белый клетчатый шарф.
— Дима, простите, а вы… женаты?
— Конечно. И это жутко мешает работе, — тяжело вздохнул Волан. — Приходится отказываться от таких пикантных заданий… двое детей, что поделаешь. Вожусь тут с мелкими жуликами, а ведь был шанс поработать по валютным проституткам, по секретарям американского консульства, по делегатам съездов феминисток… Все, я пошел. Как пользоваться связью — не забыла?
Бодрой походкой энергичного человека, сунув руки в карманы, мурлыкая себе под нос песенку Винни-Пуха из известного мультика, Арцеулов свернул по Соборной налево и лоб в лоб столкнулся с опером Багетом, который Волана не признал.
Миновав деревянный флигель, где квартировали члены Дадашевской ОПГ, Дмитрий переступил через переродившего пол-тротуара храпящего подполковника Шишкобабова, обряженного на этот раз в легкий не по сезону камуфляжный сетчатый комбинезон тропической расцветки, огромное соломенное сомбреро и ядовито-зеленые ласты, и про себя отметил, что с каждым днем начальник гатчинского ОБЭПа выглядит всё экзотичнее и экзотичнее.
Оперативник вышел на улицу Чехова, бывшую Ольгинскую, и решительно вошел в автомагазин.
— Мне нужна шаровая опора от «фольксвагена—пассата». «Бэ-четыре»...
— Пожалуйста, вот сюда, к стенду «фольксвагена». Мы осуществляем прямые поставки. У вас дизель?
— А какая разница для шаровой опоры?
— Гм-м... Действительно…