— Не ошибусь, если предположу, что ко всему этому бардаку ты имеешь прямое отношение, — окинув его подозрительным взглядом, произнесла Рита.
Гарри пожал плечами и виновато улыбнулся, поскольку действительно не делился с ней подробностями своих взаимоотношений с вороватым кланом. Скитер недовольно нахмурилась, но высказать пару ласковых слов, вертевшихся у неё на языке, не успела. В холле наконец-то появилась остроухая делегация во главе с Архорном. Никак не отреагировав на вспышки колдокамер и вообще на присутствие людей, члены верхушки клана разместились на золочёных стульях с высокими спинками. На возвышение поднялись три гоблина, один из них был Рагнок — закованный в цепь, другой — палач, облаченный в серебряные латы с секирой наперевес, ну а третий, скорее всего, являлся мумификатором. В руках он держал пику и чёрный ларчик. Гоблины-охранники выстроившиеся между правящей элитой и магами, выполняли роль защитного буфера.
Окинув внимательным взглядом посетителей банка и журналистов, Гарри вздёрнул бровь и хмыкнул. Очень уж показательными были выражения их лиц. Если обыватели переглядывались и перешептывались, демонстрируя абсолютное непонимание происходящего, то акулы пера, во всяком случае, большинство из них были ошарашены, удивлены и полны предвкушения, а значит, они оказались более подкованными относительно намечавшихся событий. Историю писаки знали куда лучше, нежели британские маги вообще и аристократы в частности. Что же, невеждам с крепкими нервами и желудками выпала возможность стать свидетелями казни, последний раз случившейся на британских островах, судя по летописям, веков пять назад.
«А этим-то, что здесь надо?» — наблюдая за шествием Дамблдора с Грейнджер, Гарри нахмурился. Не иначе прибежали спасать шкуру Рагнока? Старикашка понятно дело — иметь в услужении остроухого, весьма полезно для кошелька. А девица чего пожаловала?
— Добрый день, уважаемый Архорн! — остановленный вооруженной охраной в нескольких футах от золотого трона с восседавшим на нём главой банка, достаточно громко произнёс Дамблдор и коротко поклонился. Гермиона в отличие от своего спутника кланяться не стала, а лишь кивнула и огляделась по сторонам. Гарри шагнул немного в сторону, прячась за журналистами, дабы до поры до времени не попадаться ей на глаза. Заметив его телодвижения, Рита насмешливо фыркнула, что-то шепнула оператору и, ловко маневрируя между своими коллегами, прошла немного вперёд. — Пользуясь тем, что являюсь другом вашего народа, я прошу меня выслушать…
В течение следующих пяти минут старикашка что-то тихо вещал, пару раз пытался подойти к главе Гринготтса, и оба раза его оттесняли охранники с алебардами. Рагнок, уткнувшись взглядом в пол, застыл как изваяние — ни взглядом, ни жестом не давая понять, что вообще слышит дружка-смертника. Журналисты щелкали колдокамерами. Зевак с каждой секундой прибывало всё больше, и соответственно, в холле банка становилось всё теснее и шумнее. Чего там втирал старикашка Архорну, Гарри было не слышно, но Рита, без сомнения расскажет, а вот наблюдать за выражениями уродливых морд, было презабавно. Однако когда Гермиона вступила в разговор и начала «этим мордам» что-то говорить — стало не до развлечений. Похоже, девица с подачи Дамблдора сама решила разобраться с налётом на банк. Если так и если её слова воспримут всерьёз, то это выступление плохо для неё закончится (вернее, для кошелька Грейнджеров), а зла глупому ребёнку — другу юного Поттера, он совсем не желал. Значит, пришла пора прекратить этот балаган. Жаль. Он хотел лично присутствовать на казни и последующей мумификации, но придётся довольствоваться воспоминаниями Риты.
Навесив на себя модифицированные отвлекающие чары (спасибо маме за них), отвлекающие исключительно людей, а на гоблинов и прочих живых тварей не действовавшие, Гарри за считанные секунды добрался до девчонки. А увести её подальше от старикашки было дело техники и сообразительности Риты. Заметив его отсутствие и поняв, что к чему, Скитер ловко отвлекла Дамблдора. Гарри осталось только нейтрализовать Гермиону связкой из Силенцио и лёгких успокаивающих чар, поклониться Архорну и относительно быстро, потому как девчонка со всей мочи упиралась, выйти из банка и аппарировать в дом Блэков.
А дальше, после снятия чар, был десятиминутный спич в исполнении Грейнджер. С удобством устроившись в кресле и потягивая чай с зельями, оперативно принесённый Кричером, Гарри, без удовольствия наблюдал за девичьей истерикой и размышлял: до каких пор он будет терпеть это безобразие.
— Это просто невыносимо, — устав кричать, обвинять, читать нотации и бегать туда-сюда по комнате, Гермиона опустилась в кресло и тяжело вздохнула. — Ты всегда был совестливым и даже когда поступал необдуманно, действуя на эмоциях, я чувствовала, что ты переживаешь. А сейчас ты не сожалеешь, не испытываешь вину за то, что своими поступками оскорбляешь человека старше и мудрее тебя. Человека, совершившего очень много ошибок, но положившего годы и здоровье на благо нашего мира. С лёгкостью, совершенно тебе не присущей, обвиняешь мистера Рагнока, хотя это мы виноваты. Мы обманом проникли в банк, а судят его. Это подло…
— Почему не сожалею? Очень даже сожалею, что не увижу, как голова Рагнока окажется на шесте. Я ведь о мумификации только читал и картинки разглядывал, а тут такой шанс увидеть всё в живую. Но не судьба. Сядь и умолкни! — жестко припечатал Гарри, когда девица испуганно ахнула, что-то пробормотала и вскочила с кресла. — Всё что связано с Дамблдором, моего к нему отношения, дуэли и прочих материй, я четко обозначил в письме. Добавить мне больше нечего. Твоё мнение — это твоё мнение. Я его уважаю, но уж прости, мне до него дела нет. Совестливый мальчик вырос и пересмотрел взгляды на жизнь, в которой больше не будет слепого повиновения, и извиняюсь за пафос — всепрощения. Теперь о преступлении против банка. Вспомни требования Крюкохвата в обмен на свою помощь, спроси у Флитвика, что гоблин сделал не так и что грозит за попытку хитростью выманить артефакт ему не принадлежащий. Ещё поинтересуйся, что могло случиться с тобой, если бы я не вмешался и прими гоблины твои слова всерьёз. И вот когда приобщишься к гоблинским обычаям, тогда бросайся обвинениями и защищай лживых тварей, — Гарри вздохнул и немного смягчил тон. — Но как бы то ни было, практически любые разногласия можно решить миром. С Рагноком мы сумели прийти к компромиссу. Только совсем некстати воскрес свет ваш Дамблдор и по обыкновению нагадил. И теперь всё это дерьмо можно смыть только кровью. И не только гоблинской. На этом темы Дамблдора, гоблинов и моего плохого поведения закрыты, — категорично произнёс Гарри, когда девица открыла было рот для без сомнения возмущенной речи. — Когда изучишь материальную часть, тогда, может быть, поговорим. А сейчас о твоём плохом поведении… Скажи, пожалуйста, ты обратилась в клинику?
Ответом ему стал раздражённый взгляд и упрямо поджатые губы. Гарри только покачал головой. В упрямстве девице не откажешь. Конечно, можно было плюнуть на чету Грейнджеров по глупости своей дочери оказавшихся в полной власти у старикашки, только как родитель, и, в некотором роде, преемник юного Поттера, Гарри не мог этого сделать. Поэтому, не задавая лишних вопросов, не пытаясь её переубедить… словом, не тратя времени даром, он аккуратно проник в сознание девчонки и немного там пошурудил. Выяснив интересующую информацию, Гарри тщательно затёр следы своего проникновения, «вложил» в Гермиону уверенность, что она сама всё рассказала, ненадолго усыпил и обсудил со Сметвиком проблему супругов-магглов. Приняв решение о немедленном вмешательстве, Гарри разбудил спящую красавицу и они втроём аппарировали к маленькому домику на окраине Лондона, где временно обитали родители девчонки.