В свободную минуту дед был не прочь покопаться в земле на маленьком огороде на даче. Во время летнего отпуска он разводил там бурную деятельность: сажал редиску, лучок, укроп, петрушку. Сам все пропалывал, удобрял, поливал, не любил, когда ему кто-то помогал. Соглашался разве что на то, чтобы ему помогли весной вскопать грядку, а так ни-ни. Только мы, внуки, могли подсобить деду, да и то по мелочам.
Еще любил ухаживать за большим старым садом. В урожайный год бывало, что ветки до земли гнулись от плодов. И дед, щедрой души человек, раздавал их всем знакомым, отсыпая по ведру, а то и по мешку яблок. Мы ведь из яблок варенья не варили, его в нашей семье не любили. Но зато вишневого и малинового у нас всегда было много. Малиновое дед очень любил, и мама специально для него покупала малину и варила варенье…»
Нужно сказать, что Рокоссовский был страстным охотником. На охоту чаще всего ездил с фронтовым другом — генералом Константином Федоровичем Телегиным. К этому занятию он приучил и внука:
«Никогда не забуду, как дед готовился к охоте. Это был целый ритуал. Самое интересное, патроны для охоты дед всегда делал сам. Конечно, пользовался он и покупными, но говорил, что так поступали все старые охотники. В принципе, это дело несложное, правда, нужна чрезвычайная точность и усидчивость. Дед покупал гильзы, капсули, порох, дробь — у него был целый набор специальных устройств, чтобы отвешивать порох, вставлять капсуль, зажимать гильзу. Я деду нередко в этом помогал и безумно гордился доверием, оказанным мне. Правда, меня надолго не хватало — уж очень мудреное это занятие. А главное, ошибиться нельзя: всыпешь две порции пороха — ружье разорвет. Но у деда таких случаев никогда не происходило, и корпеть над патронами он мог часами.
Делал штук пятьдесят-шестьдесят, чтобы на сезон хватило. Ему ведь много не надо было — он стрелял очень хорошо! Отец, который часто ходил с дедом на охоту, рассказывал мне об одном любопытном случае. Пошли они как-то на уток. А у деда был свой принцип: никогда не стрелять по неподвижной мишени. Для охоты на уток на озере обычно ставили специально замаскированные бочки, в которых прятались охотники и через небольшие отверстия наблюдали за дичью. Засели они в бочки, вспоминал отец, ждут. И тут он видит, что перед бочкой, где прятался дед, сел огромный селезень. Отец думает: сейчас он его тут и прихлопнет. Но дед не стреляет. Прошло пару минут, дед вылез из бочки, снял кепку и давай пугать селезня. В ту же секунду птица сорвалась с поверхности воды. Тут дед выстрелил и конечно же попал.
Но на уток он ходил только в последние годы жизни, когда уже старый стал. А до этого ходил на волков, лосей, кабанов. Однажды, когда он на кабана ходил, с ним произошла забавная история, которую он сам мне рассказал.
Была охота загоном: стрелки стояли в засаде, а егеря гнали зверя. И вдруг прямо перед дедом выскочил огромный кабан. Хорошо, что дед не растерялся и в ту же секунду выстрелил в зверя почти в упор. Правда, никакой реакции не последовало — кабан оставался стоять. Времени на перезарядку у деда не было — животное двинулось на него. Дед быстренько сориентировался и, несмотря на годы, в мгновение ока влез на дерево. Кабан подскочил к дереву, остановился, замер на несколько минут, а потом рухнул замертво. Как впоследствии выяснилось, дед все-таки попал в зверя, но из-за очень прочной лобовой кости кабана, от которой иногда и пули отскакивают, смерть от ранения у животного наступила не сразу. Вот он и загнал деда на дерево.
Что-что, а настоящие охотничьи ружья он ценил. Любимых и, что называется, боевых, у него было два: немецкая горизонтальная двустволка „Зауэр“, привезенная им из Германии после войны, и английская „Голланд-голд“ — чей-то подарок. Ему ведь много ружей дарили. У деда был даже для них специальный шкаф, одно ружье краше другого: с серебряной и золотой чеканкой, резьбой и инкрустацией. Но насколько я знаю, он не любил эти дорогие ружья, специально их не собирал и никогда ими не пользовался на охоте. Кстати, не любил он и ружья с вертикальным расположением стволов, отдавая предпочтение классическим горизонталкам. А что касается дорогого оружия, так он его дарил. Я знаю, что он подарил своему адъютанту дорогое инкрустированное ружье, которое ему в знак уважения преподнес министр обороны Венгрии. Он не считал эти ружья ценностью, к тому же знал, что никогда ими пользоваться не будет».