Уже близился вечер, когда дорога внезапно сделала поворот и Мод увидела реку, разлившуюся от дождей, и узкий деревянный мост. Издали она различила укутанные туманом башни Уоллингфорда. Начинало слегка моросить.
— Давайте пересечем реку, пока дождь не пошел сильнее, миледи, — сказал один из рыцарей, обеспокоенно глядя на бурлящую воду. — Если зарядит ливень, река выйдет из берегов и может унести мост.
— Я не собираюсь пересекать реку, — ответила Мод, зная, что настало время взять с рыцарей клятву о молчании и довериться им.
Рыцари обменялись удивленными взглядами.
— Но король держит правый берег, а герцог Генрих — левый. Чтобы попасть на левый берег, мы должны пересечь реку.
— Мы останемся на правом берегу, — сказала Мод и объяснила им свои намерения, взяв с рыцарей клятву никогда и никому не открывать этого.
Не обращая внимания на их потрясенные лица, она повернула лошадь и двинулась вдоль правого берега реки к лагерю Стефана.
Стефан дремал в своем шатре, когда его разбудили доносящиеся снаружи голоса. Вернувшись с полуденной мессы, он почувствовал внезапный приступ тошноты и слабость во всем теле. В последнее время такое случалось с ним чаще.
— Ради Бога, Уолтер! — крикнул он наконец своему оруженосцу. — Что за шум?
Оруженосец откинул полог шатра, заменявший дверь.
— Прошу прощения за беспокойство, сир, но вас хочет видеть какая-то женщина. Мы пытались выпроводить ее из лагеря, но она настаивает на встрече с вами.
Стефан сел, зевнул и с облегчением отметил, что ему несколько полегчало.
— Женщина? Что за женщина? Из тех, что следуют за лагерем?
— О нет, сир, очень достойная леди, но она не хочет открыть своего имени.
— Она одна?
— Да, сир.
Стефан был заинтригован. Он поднялся на ноги.
— Впусти, впусти ее. Похоже, она безвредна. — Он подмигнул Уолтеру. — В конце концов, если эта леди так жаждет видеть меня, разве я могу ее разочаровать?
Оруженосец ухмыльнулся и вышел. Стефан с сомнением окинул взглядом груды одежды, кольчуг и доспехов, валяющиеся по всему шатру, — вряд ли это достойное место, чтобы принимать женщину. Он поставил перед угольной жаровней два стула и, отыскав на полу две деревянные кружки, водрузил их на дубовый сундучок рядом с бутылью вина.
Еще раз зевнув, Стефан решил, что видимость приличий соблюдена. Он изо всех сил старался стряхнуть с себя досадную слабость. Объясняя лекарям свое состояние, Стефан говорил, что, за исключением редких болей, он не испытывает никакого недомогания, разве что общую вялость. Вынужденное бездействие последних двух месяцев угнетало его, а постоянное давление со стороны брата и баронов, требующих подписать проклятый договор епископа Анри, просто приводило короля в ярость. Он пришел к выводу, что лучшее средство от всех его болезней — решающее сражение с силами Генриха Анжуйского.
Стефан надеялся, что встреча с незнакомкой поможет ему отвлечься от мыслей о баронах и вечного беспокойства об Эвстейке.
Услышав о договоре, который лишит его наследства, сын пришел в неописуемую ярость, несмотря на все заверения Стефана, что он никогда не подпишет такой документ. Вконец обезумев, Эвстейк умчался из лагеря, осыпая проклятиями отца и епископа Винчестерского, опустошил поместья, поддерживающие Генриха Анжуйского, а затем в безрассудстве напал на монастырские владения аббатства святого Эдмунда. Испуганные монахи обратились за помощью к Стефану, и накануне король отправил за Эвстейком отряд.
Больше никаких известий оттуда не было. Стефан до крови натер колени в ежедневных молитвах, умоляя Господа сотворить чудо и превратить его зловредного сына в мудрого и достойного мужчину. Вздохнув, король подошел к двери шатра.
Приблизившись к лазурному шатру, так хорошо знакомому ей по осадам в Арунделе и Оксфорде, Мод почувствовала, что ее охватывает паника. Решив, что в таком состоянии она не сможет исполнить свой план, она повернулась к оруженосцу, намереваясь сказать ему, что передумала.
Но полог шатра приподнялся; из-за него показался Стефан. Он застыл в дверях, кровь отхлынула от его лица, в зеленых глазах светилось изумление. У Мод перехватило дыхание, во рту пересохло, сердце билось так быстро, что ей казалось, будто оно вот-вот вырвется из груди. Они стояли и смотрели друг на друга, и мгновения эти показались обоим вечностью. Стефан первым пришел в себя.
— Эта женщина мне знакома, — хрипло произнес он и, шагнув вперед, крепко взял Мод за руку, ввел в шатер и опустил полог.