Стефан в последний раз обнял ее и проводил к выходу из шатра.
— По всей вероятности, мы больше никогда не увидимся, — произнес он.
— Да, — согласилась Мод. — Но наш сын будет королем Англии. Мы должны утешиться этим.
— Наш сын, — повторил Стефан, словно пробуя ее слова на вкус. — Наш сын.
Мод заметила, что лицо его словно бы разгладилось, стало более умиротворенным. Примирившись с нею, он примирился и сам с собой. Оба они, с любовью глядя друг на друга, переживали неповторимое мгновение абсолютного покоя.
Испугавшись, что она не найдет в себе сил уехать, Мод быстро накинула на голову капюшон и торопливо вышла из шатра.
Прежде чем лагерь скрылся за поворотом дороги, она обернулась. Стефан, неподвижно стоял у входа в шатер. Потом дорога изогнулась, и он пропал из виду. «Прошлое осталось в прошлом», — подумала Мод, и слезы снова покатились по ее щекам. Впереди было только будущее.
Эпилог
Англия, 1154 год.
Девятнадцатого декабря 1154 года Мод, в пышном наряде из золотистого и алого шелка, в украшениях с драгоценными камнями, сверкающими на шее, пальцах и запястьях, стояла на почетном месте в Вестминстерском аббатстве. Тысяча белых восковых свечей отбрасывали блики на сводчатый потолок и освинцованные окна над церковным хором монахов, собравшихся у высокого алтаря. Архиепископ Кентерберийский нараспев произносил торжественные латинские слова, освящавшие нового короля, а Мод тем временем позволила себе мысленно вернуться к молниеносной череде событий, обрушившихся на нее в последние четырнадцать месяцев.
Как только она вернулась в Нормандию, принц Эвстейк внезапно и безвременно скончался. Он умер естественной смертью, причины которой приписали Божественному вмешательству. После подписания договора Стефан, к радости Мод, предложил Генриху некоторое время пожить в Англии и ознакомиться с работой его советников, чтобы переход от одного правителя к другому — когда наступит время — оказался более гладким. Жизнь в Англии уже значительно улучшилась.
Но самым важным — и самым трагическим — в ее жизни событием была смерть ее возлюбленного Стефана. Он скончался всего два месяца назад, в октябре. Несмотря на свои ошибки, король сумел сохранить любовь подданных, и многие искренне оплакивали его. Мод знала, что никогда не перестанет тосковать о нем, но горечь потери умерялась сознанием того, что их любовь породила новое начало — Генриха.
Эта мысль вернула ее к реальности. Мод огляделась вокруг и радостно улыбнулась двум старшим сыновьям Роберта Глостерского — своим племянникам, Вильгельму и Роджеру. Здесь были и близнецы де Бомон; они дружелюбно кивнули ей.
Граф Лестерский уже был назначен советником Генриха, а граф Мулэн оставался в Нормандии.
Мод задержала взгляд на своем кузене Анри, епископе Винчестерском, как всегда элегантном в церемониальных одеждах, инкрустированной золотом митре и с золотым распятием на груди, сверкающим драгоценными камнями. Ей сообщили, что именно он совершил последние обряды над Стефаном и принял его предсмертную исповедь. Епископ ответил на ее взгляд, пристально и внимательно всмотревшись в лицо Мод. Понимая, что пришла пора окончательно перечеркнуть прошлые обиды, она нерешительно улыбнулась ему, и Анри немедленно ответил улыбкой. Мод безошибочно разглядела теплоту в его обычно холодных зеленых глазах, до боли напоминавших глаза Стефана. Ожидая встретить врага, она обрела нового друга.
Мод медленно скользила глазами по собравшимся в церкви людям. Она поймала себя на том, что пытается разыскать тех, кого здесь уже быть не может, но кто почтил бы своим присутствием эту великолепную церемонию.
Преданный, самоотверженный Роберт; Жоффруа Анжуйский, стойко сражавшийся в Нормандии за наследство Генриха; дядя Давид, король Шотландии, скончавшийся двадцать месяцев назад. Потом Мод вспомнила об Аликс, тоже уже ушедшей в мир иной; и она сыграла немаловажную роль в том, чтобы эта церемония состоялась.
Мод подумала о своей милой Олдит, представив себе, как счастлива была бы она в этот день, и о своем самом любимом друге, непреклонном Брайане Фитцкаунте, который сейчас находился так далеко отсюда, где-то в Святой земле.
Но больше всего, если не говорить о Стефане, Мод хотела бы сейчас увидеть здесь отца. Король Генрих был первой ласточкой, он первым сумел порвать с традицией, навязать свою волю упорствующей знати, провозгласив дочь наследницей трона.
Мод остановила взгляд на сыне, чья коренастая, плотная фигура в расшитом золотом парадном одеянии казалась ниже, чем обычно. Теобальд из Бека закончил посвящение. После краткого молчания вперед выступил архиепископ Йоркский с белой шелковой подушкой в руках. На ней покоилась золотая корона Англии — та самая, которую Мод впервые держала в руках, будучи еще ребенком. Архиепископ Теобальд взял сверкающий золотом венец и медленно направился к Генриху.