Я отправился прямо в город и на подступах к нему повстречал несколько богато одетых всадников. Особенно выделялся среди них высокий человек в одежде, украшенной алмазами, и с венцом на челе. Это и был царь, который, как мне объяснили, направлялся в замок Ширин.
Осмотрев город, я вернулся туда, где был спрятан сундук, и немного закусил. Ночь я провел плохо, так как почти не спал. Дочь Бахмана не выходила у меня из головы.
«И чего он страшится этого нелепого предсказания, — рассуждал я. — Впрочем, если она непременно должна влюбиться в мужчину, то почему бы этим мужчиной не сделаться мне?» Обдумывая это дело на все лады, я решил попытать счастья. И вот я поднялся в своем сундуке на воздух и полетел из леса прямо во дворец. На исходе ночи было еще темно, и я смог пролететь прямо над головами стражников. В башне я заметил свет, направил туда свой сундук и опустился на крышу. Тут я вылез и приблизился к окну, которое было оставлено открытым, чтобы помещение внутри лучше проветривалось. Заглянув в комнату, я увидел принцессу, которая спала на парчовом диване. Я забрался в окно, приблизился к спящей и преклонил колени у ее ложа. Она в испуге проснулась и кликнула свою воспитательницу, которая спала в соседней комнате.
— Махпайкар, — сказала она, как только та вбежала на ее зов, — здесь оказался мужчина! Как он проник в мою комнату? Уж не вступила ли ты в заговор против меня?
— О госпожа, — ответила та, — вы же знаете, насколько бдительно сторожит вас дворцовый караул! Чтобы добраться до вашей комнаты, этому человеку пришлось бы открыть двадцать железных дверей. А ключи от ваших личных покоев у его величества, вашего отца царя Бахмана. Как же можно подозревать меня в сговоре с этим человеком!
Пока они так препирались, мне пришло в голову прикинуться не тем, кем я был на самом деле, короче, сказаться пророком Мухаммадом.
— Прекрасная принцесса, — сказал я, — не удивляйся! Я не собираюсь тревожить твою добродетель. Знай же, что я — Мухаммад, великий пророк, который сжалился над твоим заточением и явился, чтобы помешать сбыться дурному предсказанию.
Женщины склонны верить всему необычному и удивительному, и эти две поверили мне. И вот, проведя лучшую часть ночи с принцессой, я возвратился на своем сундуке в лес, а утром отправился в город, где купил себе на оставшиеся деньги кое-что из съестного и красивую одежду. Вечер я провел за своим туалетом, наряжаясь и умащаясь благовониями. С приближением темноты я снова забрался в сундук, полетел, как и накануне, в замок и опустился на крыше. Едва я вошел в комнаты царевны, она с радостью бросилась ко мне и сказала, что ждет уже давно.
— Но скажи мне, умоляю тебя, как случилось, что ты выглядишь так молодо? — спросила она. — Я всегда думала, что Пророк — почтенный старец. По крайней мере, мне его так описывали, когда я была маленькой.
— Верно, — ответил я, — именно таким и должны меня представлять себе люди. Когда я схожу к правоверным, которые меня почитают, я появляюсь в облике старца с длинной бородой и лысым теменем. Но я подумал, что человек преклонных лет будет тебе неприятен, и решил принять облик влюбленного юноши.
— Ты хорошо сделал, — одобрила воспитательница. — И пожалуйста, постарайся быть как можно более приятным, когда будешь выполнять обязанности мужа!
Я покинул покои принцессы до утра, опасаясь, как бы меня не застигли врасплох. За это время она прониклась ко мне полным доверием и стала верить всему, что я говорил.
Через несколько дней из Газны приехал царь Бахман навестить свою дочь. Ворота дворца, как и всегда, были на запоре, и царь отпер их своим ключом и один проследовал в ее апартаменты. Царевна приняла его довольно холодно. Заметив эту перемену, царь спросил ее, в чем дело, и она сказала:
— Ваше величество, верно, вы удивитесь, когда услышите, что стали тестем пророка Мухаммада.
— В уме ли ты? — воскликнул царь. — Какая глупость! Тебя, видно, соблазнил какой-нибудь мошенник, и ты поверила ему.
Он бросился вон из комнаты и обыскал весь дворец, но не нашел никого. Тогда он послал за советником и другими доверенными лицами, чтобы спросить их мнение на сей счет, ибо дело было весьма важным. Когда все собрались и царь сообщил о своем разговоре с дочерью, первым высказался советник: