Неужели наличие сторонней причины остаться со мной избавило ее от чувства вины перед Розой?
Возможно, Поппи беспокоило что-то еще, поскольку только потрясение могло заставить ее игнорировать чувства Розы.
Может, обе догадки верны.
Поппи приблизилась к стойке.
— Держи руки при себе. – Опустившись на одеяло, она уютно устроилась на подушках. — Полагаю, мы смотрим фильм, а не обучающее видео.
Я осторожно кивнул. Теплота ее приема застала меня врасплох, потому что, хотя она и не суетилась из-за моего знака внимания, в ее чертах лица больше не было враждебности. Отсутствие настороженности было языком любви Поппи.
Я поправил ноутбук, чтобы видео на экране не искажалось. Поппи воздержалась от дальнейших разговоров и терпеливо ждала, пока я нажму кнопку воспроизведения. На экране появилась надпись: «Двенадцать жутких убийств. Без цензуры».
На ее лице заплясало любопытство.
— Мы будем смотреть это?
— Можем заняться чем-нибудь другим. – Я многозначительно посмотрел на одеяла.
Поппи несколько секунд молча изучала меня, прежде чем пробормотать:
— Единственное, что может быть лучше просмотра «Двенадцати жутких убийств», - это просмотр выпуска без цензуры. Я спросила, потому что запрещенная версия недоступна в интернете.
Ее слова наполнили меня гордостью. Выпуск без цензуры был запрещен из-за спорного содержания, и его было почти невозможно найти. Однако оно того стоило, когда невыразительные глаза Поппи загорелись при виде орудий пыток, разложенных на стерильном столе.
— У меня свои способы.
Поппи одобрительно вздохнула, когда я натянул одеяло ей на колени. Между нами было расстояние всего лишь в палец, и она была достаточно близко, чтобы я мог слышать запах ее опьяняющих духов. Поппи никак не отреагировала на близость. Следы обиды между нами испарились в аромате ее ванильно-лавандового геля для душа. Я был полностью поглощен ею. Мы смотрели фильм в уютной тишине, под крики ужаса и кровавые бани, проецируемые на экран. Я был невосприимчив ко всему, кроме нее.
Лунный свет освещал лицо Поппи, и я любовался ею, пользуясь преимуществом, пока она была слишком отвлечена жуткими убийствами, чтобы заметить это. Ее сосредоточенность на фильме, то, как ее спина оставалась прямой, едва уловимый аромат духов - все в этой девушке сводило меня с ума. Моя ладонь коснулась ее, и от этого прикосновения по моей руке пробежал электрический разряд. Она почувствовала это и замерла, хотя ее внимание оставалось прикованным к экрану. Наше взаимное молчание тяжело висело в воздухе, мы оба понимали, что у этого плохо завуалированного фасада платонической дружбы нет ни единого шанса, как и у моего контроля.
Каждая клеточка моего существа предупреждала меня о том, что необходимо сбавить обороты. Инициирование физического контакта могло вызвать тревогу у той, кто все еще взвешивает риски и выгоды, но, безусловно, сорока пяти минут сдержанности было достаточно.
Подвинув ее, я сел сзади, устроив Поппи между своих ног. Аккуратно отведя ее волосы в сторону, чтобы обнажить уязвимый изгиб шеи, я играл с прядями. Другая моя рука обхватила ее спереди. Я погладил ее груди, большим пальцем обводя соски поверх свитера. Ее тело инстинктивно откликнулось на прикосновения, сердце яростно забилось под моими пальцами. Ритмичный барабан, наигрывающий эротическую мелодию. Я сунул руку под свитер, но Поппи перехватила ее.
Я застонал.
— Мне нужно чувствовать тебя, Поппи.
— Нет. Все слишком запутанно. Моя кузина может умереть с мыслью, что я предала ее, переспав с мужчиной, которого она любит. Она одержима тобой.
— Это очень плохо, потому что я одержим тобой, – выдохнул я.
Поппи покачала головой.
— Я не могу так с ней поступить.
Я знал, что Поппи не оставит без внимания влюбленность своей кузины. Было трудно пробиться сквозь ее преданность семье. Вместо того чтобы давить, я попытался успокоить её.
— Ты ничего не делаешь, это всё я. Наслаждайся моментом, не будучи в сговоре со мной. Позволь мне взять вину на себя, потому что ради тебя я готов на всё, Поппи. – Всепоглощающая жажда, которую могла утолить только она, взяла верх и я уткнулся носом в ее локоны. — Ты всегда так чертовски вкусно пахнешь.
Я поцеловал ее в шею, а затем провел губами по коже. Прохлада в воздухе смешалась с моим горячим языком, когда я облизывал и сосал ее шею. Ее губы приоткрылись, и Поппи охватила непроизвольная дрожь.
Я снова ухватился за край ее свитера.
— Я сниму его, ладно?