Стук в дверь заставил Трейси очнуться. В ответ на ее приглашение войти дверь отворилась, и на пороге появился угрюмый мужчина неопределенных лет в белом кителе с подносом в руках. Судя по тому, что он не удивился, увидев женщину, Трейси поняла: старпом его уже предупредил, видимо, с тем же наказом — молчать о ее присутствии на борту.
Она поблагодарила стюарда и подумала, что будет рада, когда наступит утро и все можно будет решить в открытую. Все эти интриги начинали действовать ей на нервы.
На подносе стояла тарелка с сандвичами и маленький кофейник с превосходным кофе. Трейси обнаружила, что страшно проголодалась, и съела все, что принесли, запив двумя чашками кофе. После этого она разложила все вещи по местам и легла спать.
С непривычки койка показалась девушке настолько узкой, что у нее возникло опасение, не свалится ли она ночью на пол. Правда, вскоре Трейси освоилась, и опасения исчезли. Лежа в темноте, девушка с трудом верила, что действительно находится на борту плывущего корабля. Кроме легкой вибрации двигателей, до нее не доносилось ни звука; движения тоже не чувствовалось. Наверно, в открытом море все будет по-другому.
Несмотря на усталость и беспокойство, эти два слова взбудоражили ее.
Неужели она, Трейси Редферн, отправилась в дальние страны, о которых мечтала, но даже не надеялась когда-нибудь увидеть собственными глазами? Трейси произнесла про себя названия: Гавана, Кингстон, Кюрасао, Ла-Гуайра, они и впрямь звучали экзотично. Это путешествие запомнится ей на всю жизнь. Вряд ли представится возможность повторить его. Это ее долг перед самой собой — не оглядываться на прошлое и полной жизнью прожить каждую минуту ближайших трех месяцев. Жизнь слишком коротка, чтобы растрачивать ее на сожаления.
Трейси спала на удивление спокойно. Проснулась она отдохнувшей и полной сил. Было семь утра, и корабль плыл уже много часов. Усевшись в постели, она мгновенно уловила изменения в движении корабля: ощущалось медленное, длительное покачивание, от которого слегка подташнивало. К счастью, она запаслась таблетками на такой случай. Опустив ноги на пол, Трейси босиком дошла до письменного стола, куда убрала сумку, достала парочку крошечных таблеток от укачивания, положила в рот и запила водой.
Может, это было самовнушение, но почти мгновенно она почувствовала себя лучше. Девушка подошла к иллюминатору и отодвинула в сторону занавеску; небо и вода были одинакового серого цвета, типичного для ноября, на море было сильное волнение. Судя по всему, день был холодным, но по крайней мере туман совершенно рассеялся. Трейси подумала, что через несколько дней воздух станет теплее, а небо с каждой минутой будет все синее. От такой мысли у нее поднялось настроение. В этом определенно что-то есть — оставить позади холодную и сырую английскую зиму.
Умывшись в маленькой раковине, Трейси решила, что прежде всего нужно выяснить, где расположены душевые для офицеров команды. На корабле такого размера они обязательно должны быть. Она тщательно оделась, выбрав прямое платье из тонкой шерсти бежевого цвета (учитывая условия контракта, компания решила, что для нее не стоит шить форму), и убрала волосы в аккуратную косу. Сегодня утром она как никогда должна выглядеть настоящим врачом, как можно меньше подчеркивая принадлежность к женскому полу.
Собравшись, Трейси размышляла, куда идти, когда в дверь постучали. Дружеское приветствие третьего помощника придало ей мужества перед предстоящим испытанием.
— Шкипер хочет поговорить с вами до завтрака, — сообщил Питер, когда они шли по коридору. Быстро взглянув на нее, он снова перевел взгляд вперед: — Как спалось?
— Прекрасно, — ответила девушка и, выждав немного, осторожно прощупала почву: — Как он воспринял новость?
Питер тщательно сохранял бесстрастное выражение лица:
— Кто воспринял что?
— Вы знаете, о чем я спрашиваю. Что сказал капитан, когда старпом поставил его в известность…
Говоря это, Трейси внимательно наблюдала за молодым человеком, и у нее возникло ужасное подозрение:
— Так ему… ничего не сказали?
— Если хотите знать… — заговорил было Питер, но замолчал и пожал плечами: — Нет, не сказали.
Трейси остановилась как вкопанная на середине лестницы, ведущей на палубу, с выражением испуга на лице.